заплести примитивные мозги Фердинанда.
В результате в историю император Фердинанд II вошёл как разжигатель страшной войны и преследователь за инакомыслие. Государство при нём заметно потеряло, как в экономике, так – уже после его смерти, но именно из-за его действий – и территориально. Выиграло ли при этом католичество? Судя по разрешению папы после конца тридцатилетней войны на многожёнство – однозначно нет. И число католиков заметно уменьшилось, и влияние тех же иезуитов упало.
23 февраля 1637 года император Фердинанд II скончался, завещая престол и дальнейшее кровопролитие сыну своему Фердинанду III. Сын не унаследовал его фанатизма, но война имеет свои законы. Она продолжалась.
Об опасности несанкционированных земляных работ
23 марта (березня) 1637 года от Р. Х., полдень
«Пусть шерсть давно начала седеть и посветлела, ноги бегут по-прежнему быстро и неутомимо. Момент, когда я промахнусь, ещё далёк, и отбитый от стада жеребчик тарпана обречён».
Пожухшая давно от жары трава послушно стелилась под ноги. Степные запахи (обычному человеку никогда не понять, какое это счастье – обонять мир) давали волку радостную картину. От тарпанчика несло страхом и обречённостью. Чуткий волчий слух уже улавливал сбои в его сумасшедшем паническом галопе. Бежать долго он не сможет. Скоро выбьется из сил и свалится.
Дурашка в ужасе от страшной опасности понёсся через поселение байбаков, чего ценящий свои ноги никогда не сделал бы. Но молодым идиотам часто везёт. Под возмущённый свист местного населения жеребчик пронёсся вихрем сквозь полное ям место.
«Не-ет, мы пойдём другим путём. Опытный волчара не стесняется идти в обход. Всё равно никуда ему не убежать от меня».
Волк наддал ходу, дугой оббегая поселение байбаков. Где-то в его середине он унюхал чужеродный запах со стороны и инстинктивно повернул на бегу голову, пытаясь выяснить его причину. Нет, он не собирался менять цель охоты, на такое способны разве что совсем неопытные щенки. Однако всё необычное может таить опасность.
«Вонючие подлые убийцы. Трусливые и слабые, но опасные своим умением метать смерть издалека. Не для таких, как я, опасные, – оскалился волк и, краем глаза уловив мышиную норку в месте, куда летела его нога, дёрнулся вбок всем телом, одновременно поджимая ноги под себя. – Проклятые вонючки!»
Делать такие выбрыки на бегу – весьма необдуманный поступок, чреватый серьёзной опасностью. Однако попавшая в нору лапа грозила верным переломом. Прокатившись по траве, кувыркаясь самым причудливым образом (ох, как больно!), волк застыл, приходя в себя. Боль ушла из тела довольно быстро, а поначалу-то показалось, что переломано-покалечено чуть ли не всё. И, отдышавшись, волк и ухом не повёл в сторону убежавшего жеребчика. Хотя и сейчас вполне был способен его нагнать. Нет, теперь его интересовали только виновники чуть было не случившегося с ним несчастья.
«Посмотрим,
