предложил план объединения английских поселений в Северной Америке. В частной переписке он приводил в пример колонистам объединение ирокезских племен: «Очень странно, что шесть наций безграмотных дикарей смогли создать подобный союз… однако такое же объединение десяти или дюжины английских колоний считается невыполнимым, хотя нуждаются они в нем намного больше»[15]. В 1754 году перед лицом конфронтации с французами его поддержал Лондон. Однако хотя собравшиеся в Олбани представители Коннектикута, Мэриленда, Массачусетса, Нью-Хэмпшира, Нью-Йорка, Пенсильвании и Род-Айленда согласились с планом Франклина, его отвергли власти самих колоний.
«Объединимся или умрем». Карикатура Бенджамина Франклина. 1754 год
Колониальные элиты стремились не к созданию сильного политического объединения, а просто к полному устранению внешней угрозы. Поэтому, когда в 1763 году в Лондоне обсуждали итоги Семилетней войны, представлявший в британской столице Америку Франклин настаивал на том, чтобы получить у Франции в качестве трофея Канаду, а, например, не богатые плантации острова Гваделупа, объясняя это необходимостью обеспечить безопасность английских колоний. Эдмунд Берк проницательно прокомментировал такое требование как принцип, опасный для международных отношений: «Он предполагает, что ты не защищен, покуда твой сосед в безопасности»[16]. В самом деле, отношения колонистов с соседями выстраивались как защита групповой идентичности людей, оторванных от собственного общества, оставшегося далеко за океаном. Соседи были исключительно враждебными Другими, а не равными партнерами. Европейский опыт отношений с соседями и с их соседями как сложная игра союзников и противников, «европейский концерт», не был востребован элитами колоний и не возникал в особых условиях заселяемого континента.
Новый свет как альтернатива старому порядку
Взгляд из Европы на колониальную Америку
Появление Америки в европейском воображении подстегнуло формирование исторического мышления: Джон Локк в 1680 году писал, что «раньше весь мир был Америкой», представляя ее вариантом далекого прошлого Европы, «когда никто не знал денег». География и история, пространство и время сливались в этом представлении воедино.
В первые десятилетия контакта с Америкой европейцы пытались вписать ее в знакомые представления о мире. В тот период Америка была для них такой же периферией, как экзотическая Азия, а коренные американцы воспринимались как какие-нибудь индийцы. Их, собственно, так и называли. В Европе Америка стала синонимом экзотики и приключений[17].
В середине XVIII века чрезвычайно популярный женевский философ Жан-Жак Руссо популяризовал представление о «естественном человеке», не испорченном цивилизацией. Идея «благородного дикаря» широко распространилась в Европе, где в качестве
Айзексон У. Бенджамин Франклин: Биография. – М.: Манн, Иванов и Фербер, 2015.
Цит. по: LaFeber W.
O'Reilly W. Conceptualizing America in Early Modern Central Europe //
