хотел бросать свои мазутные дела, сопротивлялся как мог, но три женщины таки уговорили его. Уговорили и глубоко пожалели потом.
Первая поездка в недалёкую страну получилась успешной, и у Борика на щеках появились ожоги первой степени и огромные волдыри от горячих поцелуев своих дам за успех и выход на новый уровень их бизнеса, к которому уже и любимый папик подключился, что придавало совсем другой вес семейному предприятию.
Во второй поездке тоже ничто не предвещало беды, но только вот малость расслабился Борик, уменьшилась высота эмоционального полёта – и заснул Борик за рулём буса от тихого, монотонного шума новенького двигателя, и врезался в задницу стоявшего на обочине большущего пассажирского автобуса международного значения.
Особенный шарм событию придавал тот факт, что случилось это ночью и за полтысячи километров от семейного гнезда Борика. Стоит ли тут рассказывать о последствиях аварии, я даже не знаю, потому как вы, читатель, зная бешеный темперамент Борика, его совершенное неумение ездить на разумных или хотя бы на указанных дорожными знаками скоростях, сами обо всём уже догадываетесь. Но всё же я коротко упомяну об основных моментах. В общем, вытащить Борика из бывшей кабины буса удалось, только вырезав половину искорёженных деталей с помощью больших ножниц в руках доблестных работников службы спасения.
Доставили его в больницу буквально за полчаса до смерти от потери крови, порезали, вырезали, зашили, законопатили в гипс и стали ждать: выживет? не выживет?
На четвёртый после горячего поцелуя автобуса день Борик открыл глаза и сразу увидел Лору и девочек своих. На вопрос жены: «Как ты?» – он только улыбнулся, потому что не знал, есть ли в его организме хоть одна целая кость.
Лора уже не улыбалась. Она не могла улыбаться. Продав оставшиеся от нового буса лохмотья, она частично заплатила за нанесённый туристическому автобусу ущерб, за задержку рейса на целые сутки, за вынужденную аренду номеров в гостинице для туристов и ещё осталась должна кучу денег. По этой простой причине ей совсем не удавалось радоваться даже тому, что Борик всё же остался живой и что вот он лежит неподвижно и даже улыбается. Только младшенькая дочурка села на край кровати и вытирала слёзы, тихо приговаривая: «Папа… Папа…» Папа хотел сказать что-то, чтобы успокоить её, но ни челюсть, ни язык не слушались хозяина, и оставалось ему только слегка улыбнуться.
Забрать искалеченные мощи своего папика девчонки не могли: врачи запретили его даже трогать, не то что возить, носить. И только через месяц больница дружественной нам страны выписала его и предъявила семье совсем не дружественный счёт за лечение из-за отсутствия у пациента медицинской страховки. Домой Борик явился почти в полном здравии. Ключевое слово тут «почти». Потому что он довольно неловко хромал на правую ногу, а в левой руке ему приходилось держать трость опорную с анатомическим мягким захватом, что свидетельствовало
