спросил Иван.
– Да вот, затупились совсем, надобно наточить, – она кивнула в сторону кучки разномастных ножей, лежащих на столе.
– Помочь?
– Тут заговор нужен, ты не знаешь, – она отложила тесак и взяла другой нож, попроще. – Погоди чуток, закончу и тебя покормлю. Умойся покуда.
– Пойду воздухом подышу, – ответил Иван, устремляясь прочь из дома. За спиной снова послышался лязг. Звук странным образом действовал на нервы, внушая желание бежать со всех ног. Однако переходить на бег Иван не стал. Вышел в сенки и только потом, уже не сдерживаясь, выскочил на крыльцо.
Показавшееся из-за березы солнце предвещало жаркий день, в зелени листвы пели птицы, в траве у порога звенели цикады, красота… Иван вдохнул полной грудью свежий деревенский воздух и зажмурился от удовольствия.
– При-и-ивет, – послышалось неподалеку.
Иван открыл глаза и увидел стоящую за забором девушку. Призывно сверкая глазами, она рассматривала его с интересом, накручивая на палец смоляную прядь.
– Привет, – ответил Иван, зачарованный пышными формами, виднеющимися в вырезе платья. Формы призывно колыхнулись, и он, опомнившись, что красуется перед незнакомкой в одних трусах, уже собирался скрыться в доме, когда дверь за его спиной открылась, и на порог вышла бабуля.
– Чего тебе? – спросила она, сердито глянув на незнакомку.
– Ничего, я просто мимо проходила. До свидания, – девушку как ветром сдуло.
– Идем, жених, – усмехнулась бабуля, первой заходя в дом. Иван отправился за ней. – Ты на эту змеюку Аньку даже не смотри, – сказала она, убирая со стола ножи.
– Почему это? Она симпатичная.
– Ну, если хочешь побыстрей на тот свет отправиться, тогда пожалуйста.
– В смысле? – опешил Иван. – Она что, тоже призрак?
– Да нет, не призрак. Лихова невеста.
– А, так у нее парень злой. Лихов… какая дурацкая фамилия.
– Не Лихов, а Лихо. Нет у нее никакого парня, а как только появляется, в могилу уходит. Ее в деревне все мужики сторонятся, вот она к приезжим и липнет.
Иван похолодел.
– Как это – в могилу? – спросил он, чувствуя бегущие по спине мурашки.
– Как-как, да по-всякому: один утоп, другой расшибся, третий… да тьфу на нее, давай, умывайся – и за стол. Просто запомни, что тебе с ней не по дороге.
– Так она что, тоже ведьма?
– Да куда ей. Проклятая она. Душу продала, вот и расплачивается. Сама, дура, виновата, – бабуля отошла к плите и принялась накладывать кашу. По кухне поплыл дивный аромат топленого молока.
– А зачем она душу продала? – не унимался Иван.
– А мне почем знать? Я не спрашивала. Просто вижу, что след на перекресток тянется черный. И вообще, хватит болтать, ешь молча. О таком за едой лучше не разговаривать.
Рассудив, что в этих словах есть резон, Иван умолк и принялся поглощать кашу.
Готовила
