Даниэлю… Размер слишком маленький… Да и он никогда не носил кольца…
– Эй, а это что? – спрашивает Эдвард, забирает из рук Хелен складной нож, рассматривает его и пару раз складывает и раскладывает. – На ноже кровь… Свежая…
– Мы с Питером считаем, что им кто-то мог поранить Даниэлю руку, – признается Хелен. – Ведь когда мы нашли его, у него была сильно изрезана ладонь.
– О, господи… – с ужасом в глазах произносит Анна.
– В любом случае мы сохраним эти вещи, – уверенно отвечает Питер. – Сэмми нашел нож и настоял на том, чтобы мы забрали его и кольцо.
– И если кольцо не принадлежит Даниэлю, значит, его потерял тот, кто виноват в случившемся, – предполагает Ракель. – Так же, как и нож.
– Интересно, сколько людей напали на Даниэля? – слегка хмурится Наталия. – Была ли целая компания? Или же кто-то действовал в одиночку?
– Трудно сказать, – пожимает плечами Терренс.
– Если бы на Даниэля напало несколько человек, то на нем бы живого места не осталось, – предполагает Эдвард. – Невозможно справиться с несколькими людьми в одиночку.
– Может, нам стоит обратиться в полицию, объяснить все и показать эти вещи, которые нашли Хелен с Питом? – неуверенно предлагает Анна.
– Пусть Даниэль сам решает, будет ли он заявлять на виновных, – скрестив руки на груди, отвечает Терренс. – Хотя было бы полезно узнать, что с ним произошло лично от него.
– Разумеется мы обо всем спросим его, когда он придет в себя и сможет принимать гостей, – уверенно отвечает Питер.
– Ну почему? – издает тихий всхлип Анна, прикрыв рот рукой. – Почему именно он?
– Он будет в порядке, дорогая, – мягко говорит Хелен, подойдя поближе к Анне и взяв ее за руки. – Слава богу, Даниэль живой. Радуйся, что мы с Питом нашли его и вовремя вызвали врачей.
– Нет-нет, я даже думать об этом не хочу… Если бы он умер, то моя жизнь была бы лишена смысла. Не будет Даниэля – не будет меня.
– Не говори так, подружка, – тихо говорит Наталия, крепко приобняв Анну за плечи и прижав ее к себе. – Вот увидишь, с твоим парнем все будет хорошо.
– Кстати, Анна, а в последнее время ты не замечала ничего странного в поведении Даниэля? – спрашивает Ракель. – Может, он чего-то боялся, но не говорил? Вдруг есть что-то, что мы пока что не знаем?
– Нет, ничего такого, – пожимает плечами Анна и шмыгает носом. – Только лишь сильно расстраивался из-за неудачных выступлений. Говорил, что если бы Терренс, Эдвард и Питер не помогали ему сделать вид, что ничего страшного не случилось, то его бы уже давно начали критиковать из-за этого или обвинять в использовании фонограммы. Даниэль был в сильном стрессе из-за этих проблем.
– Однако было, из-за чего, – задумчиво отмечает Питер. – В последнее время он постоянно лажал. Иногда даже слишком откровенно. Бывало такое, что Перкинс и слова забывал, и играл неправильно, и ноты не дотягивал…
– Думаю, это многое объясняет, –
