лал по пятницам: покидал ненужные газеты в коробку и, оставив в руке только письма, обошёл торжественную колонну и пошёл на свой этаж.
Их дом строился давно, лифты тогда не предусматривались. Уже потом, намного позже, когда Виктор был уже подростком, к монументальному фасаду приделали лифтовую шахту в виде толстой прозрачной кишки. Смотрелась она нелепо и портила весь благородный фасад. Старожилы были возмущены: они и писали в инстанции, и звонили – но ничего не помогло и «кишка» приросла к дому, приобретя статус хронической.
Но и по сей день остались жильцы, которые игнорировали навязанное им удобство и пользовались широкой мраморной лестницей – в их числе был и Виктор. Вот и сейчас, поднимаясь на свой этаж, он слышал шуршание лифтовой кабинки и приближающиеся в ней голоса:
– Давай закажем пиццу или роллы? – спрашивал уже знакомый голос «защитницы парковочных мест». – Или что-нибудь азиатское?
– Роллы – это и есть азиатское, заказывай что хочешь.
Определяющаяся в своих гастрономических предпочтениях парочка покидала лифт и Виктор, проходящий мимо, машинально кивнул молодому человеку, потому что, к своему удивлению, его узнал.
А дома его уже встречали. И очень даже настойчиво. Баюн смотрел в упор, вопросительно и осуждающе. Он никак не мог привыкнуть к новому графику хозяина и, еле дождавшись, пока тот снимет обувь, нетерпеливо побежал на кухню, оглядываясь, чтобы убедиться, что его правильно поняли.
Бросив письма на стол и сполоснув руки, Виктор открыл холодильник и достал тарелку с разморозившимся в пакетике фаршем. Надорвав полиэтилен, он отщипнул кусочек и положил в фарфоровую мисочку коту. Тот жадно набросился, всем видом показывая, как сильно он изголодал.
Исполнив свой хозяйский долг, Виктор сходил в комнату, повесил уличную одежду на вешалку, надел домашний хэбэшный костюм и вернулся на кухню. Там Баюн, насытившись, небрежно подёргивал лапой в сторону миски.
Протерев еле заметное круглое пятно от тарелки, Виктор сел на табуретку и, придвинувшись к столу, принялся разбирать письма. Первые три были по коммунальным счетам, еще два – с рекламой, вот и из налоговой письмо – всегда неприятно их получать. Надорвав последнее, Виктор извлёк оттуда исписанный корявым почерком листок:
«Забери меня поскорее!!! Тут очень плохо! На днях умерла соседка по койке, я чувствую, что следующая, я уже еле хожу! Я боюсь! Мне не дают звонить, телефоны у всех отобрали. Я попросила медсестру передать тебе это письмо. Пожалуйста, забери меня, я здесь точно сдохну!!!»
Виктор напрягся и стал внимательно осматривать конверт: тот был старого образца, из пожелтевшей шершавой бумаги, в таких он отправлял письма из пионерлагеря домой, когда был маленький. Слева была ностальгическая картинка, на ней электрик с фонариком во лбу энергично тянул провода на вышку ЛЭП. Ободряемый женщиной и детьми, простирающими к нему руки, он на всякий случай пояснял свои действия романтичным курсивом: «К свету вас приведу сквозь стужу, вьюгу и мглу!».
Под электриком располагался классический трафарет из точек для индекса. Виктор помнил, как любил обводить эти точки, но здесь цифр не было, а вот адрес был, и это был его, Виктора, адрес, только номер квартиры другой, и он хорошо знал эту квартиру – она была та самая, в которую веселая парочка отправилась чревоугодничать.
Виктор перевернул конверт – с тыльной стороны размашисто, явно в спешке, огромными кричащими буквами было приписано: «Срочно!!!».
Он не знал, что и думать…
«Кому»: Виолетта Эвфрон
«От кого»: Екатерина Зиновьева
Екатерина… Катя… Господи, да это же Катя! Катя Зиновьева! Любимая дочка соседа снизу, дяди Миши философа! Виктор знал Катю с самого рождения!
В детстве Виктор дружил со старшим сыном дяди Миши – Юркой, тот учился в китайской школе и все темы разговоров непременно сводил к Китаю. Наверное, фанатизм был их семейной чертой, потому что его папой – дядей Мишей философом – тоже владела неудержимая страсть – он обожествлял рыб и всё, что было с ними связано, от рыбалки до кулинарии, ну а Сказку о Золотой рыбке он вообще считал самым важным философским произведением, когда либо написанным человеком. То, что Пушкин писал не о рыбке, Виктор понял уже позже, с годами. Как жаль, что он уже не сможет поделиться своими прозрениями с дядей Мишей, философа не стало после пандемии: «В четверг!» – многозначительно сообщила ему соседка. «В рыбный день!» – догадался Виктор.
Зазвонил телефон:
– Привет ещё раз, Вить, это Мартин, ты подвозил меня сегодня, помнишь?
– Мартин, конечно!
– Я тебя не отвлекаю? Мне завтра с утра надо за город, хотел узнать, ты случайно не свободен? Не мог бы меня отвезти?
– Могу, в какое время?
– В
