которые он будто бы не замечал, прожигали его, ставили на нем клеймо, от которого хотелось содрать кожу. Если жена заметит это, у нее могут возникнуть подозрения, а этого нельзя допустить.
Одним мартовским днем старая Эйдис, поддерживающая священный огонь, ощутила то, что смутно тревожило ее последние месяцы.
Чувство зародилось совершенно внезапно, словно без всякой причины, но старуха уже знала, что в замке поселилась Тьма. Даже пламя, прежде никогда не затухавшее на алтаре Богини, теперь горело плохо и его слабые языки бросали отсветы на хмурое лицо Эйдис.
Она велела принести самые сухие ветки и неустанно следить за алтарем своей помощнице, а сама отправилась к Тэлфрину.
Он был не в духе: припасы заканчивались, приближалось время посева яровых, как только земля будет готова и солнце согреет ее. В прошлом году весна жестоко обманула их. Спустя некоторое время грянули сильные нежданные морозы, которые погубили посевы. Теперь ошибиться было нельзя. Тэлфрин был одержим мыслью, что такого не должно произойти, ведь его жена носит необычного ребенка, а значит боги благоволят им.
Он с досадой выслушал старую женщину, но из огромного уважения не посмел посмеяться над ее страхами. В глубине души Тэлфрин думал, что жрице давно пора уйти на покой и уступить место у алтаря своей помощнице.
Тьма? Что за Тьма, когда вот-вот сбудется истолкованный ею самой волшебный сон? Зачем она будит в нем сомнения, когда ему нужны поддержка и мудрый совет?
– И все же, – старая Эйдис могла показать свою непреклонность, – пусть слуги осмотрят замок, может что и отыщется.
– Что? – мужчина хмыкнул. – Разве что пыль и дохлые вороны.
Она не обратила внимание на его насмешку. Эйдис знала, что чутье не обманывает ее. Она служит Свету и Огню. С их помощью и нужно бороться с мраком.
– Пусть, – сказала она, – развесят всюду факелы. И заодно теплее станет. Сам посмотри, как твоя беременная жена кутается в соболиные шкуры.
Тэлфрин задумался. Хоть наступил март, но снег еще не сошел, а уж до настоящего лета еще очень далеко. И то, массивные стены никогда не прогревались, каким бы жарким ни было солнце. Внутри всегда царила легкая прохлада, а уж зимой и осенью замок превращался в ледяной мешок, на отапливание которого уходило огромное количество дров.
Траты на содержание замка казались устрашающими, но все-таки куда важнее его дорогая Хельда и их еще нерожденный сын.
И во всех залах и переходах запылали масляные светильники и факелы. Удивленные нововведениями слуги были совсем не против: им часто приходилось передвигаться между темными переходами, которые пугали пустотой и звонким эхом.
– Довольна ты? – спрашивал Тэлфрин у служительницы Огненной Девы.
Эйдис вздыхала:
– Ты правильно поступил, послушав меня. Теперь послушай еще: отправь-ка Хельду в ее родовую усадьбу, а здесь пусть останется ее сестра. Дому нужна рука госпожи, а жена твоя в себя придет
