международной торговле. Тверские купцы были завсегдатаями на рынках Хорезма, где мусульманские купцы держали в своих руках китайскую торговлю и даже производство китайских товаров (включая шелк). Смешанный из разных наречий «купеческий язык», которым пользовался Афанасий Никитин, пошел именно оттуда.
Ходили тверичи и на Православный Восток, в Османскую империю и земли мамлюков; и на юг к персам, через Каспий; и на Запад, сушей и по рекам и Балтийскому морю. Все эти торговые пути были чрезвычайно прибыльны, но крайне опасны. Отважное их преодоление выковало из тверских купцов настоящих, уверенных в себе героев. Они отдавали должное подвигам храбрых соплеменников, прежде всего, московских и новгородских купцов, но были уверены, что уж они-то безусловно лучшие.
Общерусским образом такого купца в эпосе является Садко (имя которого на слуху), но богатырями в былинах представлены и Дюк Степанович из Индии, и богатый гость, морской купец Соловей Будимирович, и новгородец, как и Садко, Ставр Годинович, который хвастался, что его широкий двор «не хуже будет города Киева». Впрочем, богатством превосходили в былинах великого князя и Чурила Пленкович, и Соловей Будимирович. Безудержное хвастовство у всех них оттеняло факт, что герои с их беспредельной отвагой не видели для себя в мире ничего невозможного. При этом каждый был уверен в превосходстве своей малой родины над всеми городами и княжествами святой Руси.
Для понимания деяний и взглядов Афанасия Никитина следует преодолеть несколько стереотипов нашего, что уж греха таить, москвоцентричного сознания.
Первый из них, что Москва была центром объединения Руси, а Тверь – своего рода сепаратистом. На деле и москвичи, и тверичи свято верили, что именно они являются настоящими объединителями всей Руси. Тверь в глазах Афанасия была тем зерном, из которого вырастет обновленная, по-прежнему и даже более великая Русская держава. Москвичи, новгородцы, нижегородцы, даже подданные Литве смоляне не были для него чужаками, несмотря на массу междоусобных войн, длящихся уже как минимум 100 лет. Они были русскими, которые в итоге все сойдутся в одно счастливое царство Тверское. Сказать «мы тверские» значило гордо объявить: мы те герои, которые призваны Русь спасти и объединить, кто отвечает за ее судьбу.
На восприятие роли Твери в русской жизни при Афанасии Никитине сильно влияет понимание, что всего через 10 лет после его кончины, в 1485 г., Тверь была вооруженным путем присоединена к Москве. Но видел ли он какие-то признаки такого итога в 1466 или 1468 г., когда отправлялся в путь? – Да ни малейших! Великий князь Московский Иван III «начал теснить» тверичей только в 1483 г. А до этого много десятилетий отношения двух равных, что подчеркивалось в договорах, великих княжеств выглядели просто лучезарными, особенно на фоне прежнего открытого соперничества.
Юный сюзерен Афанасия Никитина, великий князь Тверской Михаил Борисович (1453–1505), сев на престол в 1461 г., жил в мире и благоденствии. Ни Литва, ни Москва, ни Орда ему не угрожали, а тверичи давно забыли о прежних
