не увидеть в этом «человечке с камнем» самого Карла, сидящего на камне и играющего в игру «кто я, камень или тот, кто на нем?» В сущности, сделав секретик, Юнг придал «внешнюю форму» в первую очередь своим взаимоотношениям с камнем (философским, как мы поймем, изучая Юнговскую алхимию). А уж к этому артефакту привязалось и все остальные детские тайны.
Опыт с деревянным человечком длился примерно год, а потом начисто забылся. И вспомнился только, когда 35-летний Юнг стал работать над книгой «Метаморфозы и символы либидо». Он собирал материалы о «кладбище живых камней» в Швейцарии, об австралийских амулетах, и вдруг ему представилось нечто знакомое: «В моей памяти возникли желтый пенал и деревянный человечек. Человечек этот был маленьким языческим идолом». Но самое интересное то, что вместе с этим воспоминанием его «впервые посетила мысль, что существуют некие архаические элементы сознания, не имеющие аналогов в книжной традиции». То есть – мысль о том, что он позднее назовет «архетипами».
Карл Густав Юнг в старости, примерно когда он надиктовывал свои «Воспоминания, сновидения, размышления»
Главу о детстве Юнг заканчивает так: «Ребенком я совершал ритуал также, как, по моим позднейшим наблюдениям, это делали африканские аборигены; они тоже сперва что-то делали и лишь потом осознавали, что же это было». Впрочем, маленький Карл все-таки пытался уяснить себе, что с ним происходит: «Я был поглощен всем этим и чувствовал, что должен попытаться это понять, но не знал, что на самом деле хотел выразить. Я всегда надеялся, что смогу найти нечто такое (возможно, в природе), что даст мне ключ от моей тайны, прояснит наконец, в чем она заключается, т.е. ее истинную суть. Тогда же у меня возникла страсть к растениям, животным, камням».
Кал божий
Итак, секретик. Вот я что-то прячу, отделяю от себя какую-то частицу. И эта частица в земле (или на чердаке, не важно) прорастает, как зерно. Где-то там, вне меня, что-то происходит. Может, с материальным предметом как таковым и не происходит ничего сверхъестественного. Но прячу-то я не просто предмет, а некую сущность, которая лишь символически содержится в предмете. А на деле пребывает не только в нем и даже не только во мне, но – повсюду и нигде во времени и пространстве (такова природа всего духовного). Смысл секретика тот же, что и иконы, мощей, амулета. И любого божества, которое делает человек. Статуя Аполлона – это предмет, артефакт, в котором, тем не менее, живет божество, соединенное с материальным предметом. Технологий соединения может быть много, но сейчас не о них, а о самом принципе связи духовной сущности с материальным предметом, о точке опоры духа.
Секретик – это точка опоры для чего-то, что одновременно является мной и мной не является, то есть – вещь, в которой объективируется моя субъективность (какая-то ее часть). Я помещаю ее в предмет, отдаляю ее
