упрямо ползли вверх, туда, где серебристое тело капсулы на подлете становилось пленницей стыковочного блока. Бурая сетка тончайших стеблей с россыпью мелких невзрачных цветков почти полностью покрыла ступени, едва заметные под этой маскировочной тканью. Осторожно спускаясь по скользким ступеням, Эйна удивлялась, как же растительность могла добраться сюда, на такую высоту. Должно быть, давно никто не спускался на цветочную равнину по этим ступеням, нигде не было следов, которые бы даже слегка повредили растущие здесь нежные стебельки.
На мгновение ей почему-то даже стало стыдно своего поступка, разве это не чудачество придумать визит к цветам. О, мэтр Риний никогда бы не совершил такого. Но, впрочем, Эйна себя успокоила тем, что ей это простительно, ведь она совсем недавно здесь, когда же она освоится окончательно и полностью войдет в круг своих обязанностей, приступит к исследованиям, которые ей также предстояло вести, она забудет и думать о цветочной равнине. Совсем как мэтр Риний.
Наконец, она ступила на ровную и влажную поверхность равнины. И сразу же почти по пояс она утонула в море цветов. Сидя в капсуле, она и не предполагала, что они такие большие. Теперь же, встретившись с ними, она была даже немного испугана их исполинскими размерами и ростом. Ей подумалось, что она легко может сгинуть, пропасть среди них, и ни одна живая душа не отыщет ее здесь. Она растерянно оглянулась на свое убежище, оно выглядело прочным и вполне надежным, словно обещая ей в случае необходимости помощь и поддержку. И тогда Эйна вполне успокоилась, она смело шагнула в самую гущу яркой помеси красок.
Цветы на высоких гибких стеблях, распустив свои махровые лепестки и осыпая зеленоватую пыльцу, неохотно расступались перед нею. Но она шла легко, почти без усилий, с удовольствием вдыхая их тонкие ароматы. Впрочем, вскоре цветы стали мельче и тоньше, теперь ей не надо было пробираться сквозь их заросли, и можно было рассмотреть почву под ногами, покрытую мелкой, но чрезвычайно плотной растительностью. Ее следы были влажными и четкими, они не исчезали, но становились все более рельефными.
Она не помнила, чтобы когда-то с нею происходило нечто подобное. До этого момента она, как и все, кого она знала, и кто считался ее наставниками, ходила только разрешенными дорогами, теми, что пользовались и многие другие жители долины Большого мыса. Она и не представляла, что бы мог сказать ей Вит, если бы узнал о ее дерзком поступке. Ей оставалось только успокаивать себя тем, что об этом никто и никогда не узнает.
Однако это желание странного, непонятного единения с живым миром нередко и раньше владело ею. Ей и раньше хотелось бродить босыми ногами по влажному живописному ковру растительности, ощущать прохладу росы и наслаждаться свободой. Но не было такого места, где бы она могла себе это позволить. Там, где находился ее дом, ее прекрасный дом с тонко вибрирующими энергетическими
