для защиты от собственного народа.
Это, кстати, общая механика всех русских Смут.
При этом носителем, дистрибутором «мягкой силы» могут быть лояльные своей стране элиты. Потому, прежде чем мы начнем оперировать нашей «мягкой силой», надо бы попытаться создать какие-то лояльные элиты на месте нынешних продажных, компрадорских и русофобских.
Вот для этого-то внутреннего применения сила и нужна. В первую очередь. И сила не столько мягкая, сколько вполне жесткая. Та, что обычно называется политической волей.
В словосочетании «мягкая сила», конечно же, слово «сила» – ключевое. Сила может приобретать различные формы, в том числе и сколь угодно «мягкие», от этого сущность и природа этой субстанции нисколько не меняются.
«Сила» – это такой инструмент политики, который позволяет установить отношения власти (управления) между тем, кто применяет «силу», и тем, кто подвергается ее воздействию. Ведь недаром в английском языке и сила, и власть не просто синонимы, они даже обозначаются одним словом power. Это очень существенно, поскольку всегда следует помнить, что в пространстве истории и культуры язык «говорит нами», а не «мы говорим на языке».
Таким образом, «мягкая сила» – это всего лишь одна из форм просто «силы», то есть один из способов установления властных (управляющих) отношений между субъектами. Мы сознательно не будем в этом материале рассматривать отличия «власти» и «управления», поскольку для разговора о «силе» и любых ее превращенных формах это непринципиально.
Различить «мягкую силу» и «обычную жесткую силу» всегда очень трудно. Например, куда отнести угрозу применения силы? А если еще эта угроза прямо не сформулирована, но оба субъекта взаимодействия прекрасно осознают, что она существует? Ответить на этот вопрос можно через рассмотрение содержания «мягкой и жесткой сил».
Жесткая сила
За «жесткой силой», как правило, скрывается то, что удобнее называть русским словом «мощь» (в английском это опять же не различается и находится внутри все того же power). Мощь армии, мощь ресурсов (в том числе и человеческих), мощь индустрии и экономики в целом. Применение (или угроза применения) этого комплекса или отдельных его элементов составляет содержание «жесткой силы». В политике (международной политике) эта форма силы являлась (и уверен, до сего дня является) основной формой установления отношений между субъектами. Это понимали прекрасно и в Древнем Риме, и позже, понимают это и в наши дни.
Квинтэссенцией этого осознания является выражение, приписываемое кардиналу Ришелье: Ultima ratio regum – «Последний довод короля», – отчеканенное на пушках, которые, по разумению великого кардинала, и являлись таковым последним «доводом» в политических (в том числе международных) спорах.
Вообще применение силы в качестве решающего аргумента для установления отношений власти является
