в науке, технике, мы были первые в космосе, имели первый в Европе атомный реактор.
Как по-Вашему, почему наступает ностальгия? Потому что всё плохое забывается, а хорошее помнится, либо, действительно, это настоящее проступает сквозь годы, и понимаешь, что потеряли?
В. А. Балала: Процесс разрушения позитивен, с моей точки зрения, только тогда, когда у вас уже стоит новое готовое здание и вам мешают обломки старого. Тогда вы просто сносите то, что было строительными лесами, то, что было ветхим, потому что вместо этого у вас есть крепкое здание за плечами. Да, оно новое, оно другое. Но оно уже есть.
А то, что произошло тогда, было разрушением ради разрушения. Обвалили, не будучи готовыми строить. То, что происходило после этого, иначе, как кошмаром, не назовешь. Любая революция, связанная с полным сломом, в том числе, государственного аппарата и социальной системы, это вопрос не только катастрофы, но и вопрос оценки действий тех людей, которые этот слом осуществляли. Я даже не знаю, какой термин для оценки их действий применить в данном случае. Если бы мы говорили о военных преступлениях, то было бы понятно – геноцид. А здесь термина нет. Но то, что происходило, – фактически жутчайший варварский эксперимент над огромной массой людей.
Представьте ощущения людей (я говорю о депутатах), которых выбирали и ставили во главе государства. Они надеялись на реформирование советской социалистической системы, с демонтажом тех препятствий, которые мешали, а отнюдь не на развал и на мгновенное обрушение. А пришли-то к власти те, кто считал, что нужно вначале развалить все до основания, и только потом что-нибудь построить. И почему-то многие из них надеялись, будто идеи, которых они придерживались и которые проповедовали, автоматически сделают всё сами. Да, очень быстро к ним пришло понимание, что автоматически ничего не делается. И им приходилось заниматься тем, чем, вообще-то говоря, они заниматься не рассчитывали. Но реально, я еще раз говорю, я просто не знаю термина, который может быть применен для случившегося с нами.
Однако в этом году Михаил Горбачёв получил высшую награду РФ, установлен памятник Борису Ельцину – и все это на фоне падения экономики, проблем в науке, проблем в образовании, в здравоохранении…
Д. В. Лобанов: Как Вы думаете, что нужно сделать, чтобы Российская Федерация начала развиваться и направилась к процветанию?
В. А. Балала: Если бы я знал ответы на эти вопросы, я бы уже был Президентом Российской Федерации. Не берусь ответить.
Д. В. Лобанов: Но сегодня, по прошествии 20 лет, Вы себя ощущаете одним из семи героев, одним из семи самураев, которые на последнем рубеже пытались сохранить свое Отечество?
В. А. Балала: Героем – категорически нет. Самураем – наверное, да. Потому что Вы же понимаете, чем кончается для самурая военное поражение? Смертью. Так оно, кстати, и получилось, хотя у нас поражение было политическое. Но тот, кто участвовал
