А крысятничать нехорошо!
Он старался зайти мне за спину. Подобные ему по-другому попросту не умеют.
– Крысятничать ой как нехорошо. Но есть боженька на свете! Не Прошка, видит немножко! Знаешь, что случается с теми, кто закладывает других? Иногда их мертвыми находят там, где стреляют. А мы ой-ой-ой как близко к тому месту будем, где стреляют. Что, Максик, молчишь? Обделался?
Я видел на лицах остальных, скорее, ухмылки и смешки. Никто не собирался ввязываться в случае чего. Уж точно не за меня.
За него тоже…
– Что будем делать, Максик, а? Драться будем? Кусаться, царапаться, друг дружке глотки рвать? Или ты, как девочка, в штанишки уже напрудил?
У всякого терпения должен быть край. У моего он точно был.
– Чего ты передо мной, словно Арлекин, выплясываешь?
Здоровяк остановился, с него будто мигом слетел налет прежней наглости. На ее место спешила самая обычная злость.
Следом будет агрессия, но уж для порядка пускай это чучело на меня первым замахнется.
– Тебе где-то приснилось, что ты в цирке клоуном был, все никак не отойдешь теперь?
Он качнул головой, затряс у меня перед лицом указательным пальцем. С губ летела противная слюна.
– Ты поосторожней со словечками, Максик. А то ведь я могу и не дождаться, когда мы доедем. Чего мне теперь терять? Я здесь второй день, хоть напоследок тебя за собой заберу…
Я как будто его не слушал. Этот чмырь хочет играть на публику? Ну так сыграем по его же правилам!
– Не будем мы ни драться, ни царапаться, ни кусаться. У тебя ведь в арсенале только ужимки и прыжки, больше-то удивить нечем. У тебя даже сейчас в глазках пробегает взгляд маленькой, испуганной, всеми забитой девочки.
– Ты труп, Потапов! – Он взбеленился. Кровь ударила ему прямо в мозг, заставила действовать. Здоровяк схватил меня за грудки, рванул, в надежде с силой приложить о стену.
Врезался лбом прямо ему в нос, и тут же, отпустив меня, бывший смельчак заскулил обиженным псом, держась за лицо. Двое его дружков, до того смирно сидевших, рванули ко мне. Ребята помельче, чем этот, но тоже заслуживали внимания.
– Мы тебя на ленты порежем, Потапов! – хрипло прошипел долговязый, мосластый, стриженный под хипаря парнишка.
Он наскочил на меня, метя ногой прямо в живот. Я поймал его за лодыжку, крутанул, выворачивая, заставляя шумно рухнуть наземь. Второй, удивленный моей прытью, но не растерявший желания мне втащить, нелепо размахивал кулаками. Больше похож на тихоню, связавшегося с не самой лучшей компанией.
Ну да, жалеть бы он, в случае чего, меня не стал.
Я отвесил ему зуботычину, чуть не свернул челюсть. Ударом под дых лишил возможности дышать. Нелепо, словно выброшенная на берег рыба, он отчаянно ловил ртом воздух.
Фанфар не было.
Восторженных криков тоже.
Собранные на пункте будущие бойцы лишь испуганно жались теперь по углам. Надеялись,
