но стояла на своем. Умрет, но шлагбаума не поднимет.
Смех. Издевательский, некрасивый, злой. Едва осознав, где находятся, спешащие на смерть солдаты принялись упражняться в злословии. Им как будто претило, что девчонки выставлены здесь подчищать за ними хвосты, и пытались скрыть свой позор в насмешках.
То, о чем мне говорила Белка.
Девчата оказались непоколебимы, хоть и подавлены. Казалось, еще чуть-чуть – и я увижу, как из них спешит прочь боевой дух.
Я перемахнул через ограждение из мешков, двинулся в ту сторону.
– Эй, ты куда? – зашипел кто-то с поста напротив. – Так же нельзя!
Останавливать меня все равно никто не спешил.
Толстяк не выдержал, сорвал кепку с головы. Плюнул, швырнув ее себе под ноги. Айя сжалась, будто ждала удара. Для сидящих в кузове это как будто стало сигналом. Хищники учуяли слабость жертвы. Троица крепких, долговязых парней тут же окружила заместительницу Бейки. К слову, где она сама? Разве не ей разруливать подобные ситуации?
– Слышь, Михыч, а девка-то, кажись, целка. Совсем пугливая.
Я заскрипел зубами. Идиоты. Мне бы в голову не пришло дразнить хорошо вооруженных девчат. Этим было пофиг. Самый здоровый из них схватил Айю за руку, рывком притянул к себе. Стоящая на стреме стража дернулась, но и только. На лицах девушек застыла нерешительность. Стрелять в своих? Даже в таких, но в своих?
Здоровяк загоготал.
– Ну-ка, сейчас проверим, что там у маленькой под юбочкой? Протечки нет?
Мохнатая, мерзкая лапища задрала подол форменной юбки, Айя обиженно вскрикнула.
– Вы если по мужикам соскучились, – проголосил третий, – так не молчите! Давно вас тут никто не трахал, вот и хотите грузовичок с мужичками себе прибрать? Так мы вам всем пилоточки разболтаем.
Их поддержали из кузова мерзким гоготом.
– Я вызову товарища Бейку. – В голосе Ириски проскочила неуверенность. Я не ответил: когда она прискачет, будет поздно.
Сам разберусь.
Когда на Айе затрещал пиджак, часовые зашевелились, вскинули винтовки. Толстяк-водитель хватался за голову, словно не понимая, как до этого дошло. Забурчал, пытаясь успокоить буянов, но те отшвырнули его, словно мяч.
– Что такое, мокрощелочки? Стрелять будете? Ну так чего ж не стреляете? Ручонки дрожат? Коленки трясутся? В штанишки напрудили?
Великан двинулся на часовых, а те застыли от ужаса. Я не верил глазам – вчера они отважно готовы были грудью броситься на танк. Сегодня оторопели…
Дебошир вырвал ружье из рук девчонки, двинул ей прикладом ее же оружия в живот. Вторая не успела среагировать, как оказалась в захвате.
– С какой сиськи мне начать, правой или левой? А может, для начала…
Для начала я двинул ему под зад. Разъяренный, словно бык, поганец развернулся. О-о-о, знакомые все лица! Тот самый задира, которому я сломал нос на сборном пункте. Острый взгляд ударил по мне холодом ненависти:
