ТСЖ “Богатырь” оказался быстрее, чем у героини книжки. И закончился трагичнее.
С невероятной силой тоннель выплюнул ее на свет. Яркий, ослепляющий. Пришлось зажмуриться.
Бух!
Она врезалась во что-то мягкое и неустойчивое, подминая его своим телом.
От удара что-то хрустнуло и кажется, не в ней.
– Едят ли кошки летучих мышек? – пробормотала Римма Федоровна, вспомнив наконец цитату из книжки.
Под ней раздался стон.
Открыв глаза, она поняла, что возлежит на том самом приятном молодом человеке, который ей привиделся в глубинах терминала, в конце тоннеля.
– Мужчина, простите, ради бога, – смутилась она, – вы мне по пути неудачно попались. Вы лежите, лежите, я сама слезу.
Римма Федоровна хотела упереться в пол ладонями и только тогда сообразила, что до сих пор держит в одной руке кружку, в другой платежку. Чай во время путешествия расплескался, но посуда не пострадала. Поставив ее рядом с собой, Римма Федоровна подняла голову и увидела, что они с элегантным пострадавшим лежат внутри огненной завесы.
– Все чуднее и чуднее, – пробурчала она, с усилием поднимаясь и отслеживая сразу, не болит ли чего. К счастью, ничего не сломала. Себе, по крайней мере.
Она стояла уже в полный рост, разминая мышцы и похрустывая суставами, когда огонь вокруг разом втянулся в пол.
Тогда Римма Федоровна смогла разглядеть, что находится в церкви, но какой-то странной. Без икон, со статуями. Прямо перед ней – разбитое зеркало, а за ним – алтарь. Это ничем другим быть не может. Подле алтаря стоит мужчина в богатом ниспадающем в пол одеянии. С перекошенным то ли от удивления, то ли от ужаса лицом.
У зеркала застыл высокий молодой мужчина с длинными волнистыми волосами, с благородной бородкой. Одет чудно, в черный камзол с позолотой.
Похрустев шеей, Римма Федоровна принялась осматривать помещение дальше. В ушах постепенно перестало шуметь и гудеть, стала слышна красивая музыка. Возможно, она перед этим сопровождалась хоровым пением, но сейчас певцы сбились в кучку, растерянно переглядываясь и прячась за песенниками.
Медленно повернув голову в другую сторону, Римма Федоровна увидела и других участников непонятного ей пока действа.
Какое интересное театрализованное представление!
Прямо на нее пялился целый король. Нет, понятно, что это актер в короне, но какой наряд натуральный. Чуть поодаль лупил осоловевшие круглые глаза одетый в черное здоровенный лысый мужик примерно ее лет. Его держала под руку изящная, утонченного вида черноволосая дама, которая открывала и закрывала рот, как с утра мамаша Иванова.
Под ногами завозился сбитый ею мужчина.
Присел на корточки, затем поднялся, что-то быстро-быстро заговорил, она не поняла, на каком языке.
Ему все разом кинулись отвечать на том же странном наречии.
– Так, граждане мои хорошие, – строго сказала Римма
