бабка все кусты наперечет знает, а я нет. Остаться здесь логично, хоть и не сильно хочется.
Тяжко вздохнув, я молча забрался на полати между печкой и стеной, предварительно постелив себе выданное бабкой постельное, и свернулся клубком. Снилось мне что-то безумное и дикое, что не удивительно с учетом моего тупого поступка. Какие-то люди, лес, эта сама бабка, эвакуатор, почему-то запряженный то ли лошадьми, то ли кентаврами. В общем, классическая ересь после тяжелого дня.
Проснулся рано от того, что в желудке заурчало, что не удивительно – ел я последний раз вчера в обед, так что голодный как волк. Сел. Думал не высплюсь после такой белиберды, да еще и на новом месте. Но в теле бодрость, а голова чистая. Желудок снова призывно завыл, к тому же ноздри уловили запах свежей выпечки.
Когда выглянул из-за печки, увидел, что бабка успела разобрать корзинку с грибами, и часть их уже сушится гирляндами под потолком, часть лежит порезанной горкой рядом с котелком на столе, а сама бабка шныряет по комнате, переставляет какие-то банки, перекладывает пучки.
– Проснулся? – бодро сообщила она, заметив меня. – Вылезай. Пирожки и каша.
Она кивнула на стол, где в глубокой глиняной тарелке дымится каша, а рядом целое блюдо печеных пирожков. Я протер лицо и глаза – спросонья тарелок не заметил.
– Да не надо было… – хриплым после сна голосом проговорил я, смущаясь, что стесняю бабку. Ей и самой, наверное, еле на жизнь хватает, учитывая, как живет глубинка. Объедать ее в мои планы не входило.
Но бабка оказалась напористой.
– Давай-давай, – приказала она. – Умывальник в углу. Мойся и ешь.
Отказываться дальше глупо. Жрать-то хочется.
Спрыгнув с печки, я несколько раз плеснул в лицо водой из рукомойника, которая оказалась такой ледяной, что свело скулы. Но все же я рискнул прополоскать рот, о чем пожалел, потому что зубы тоже свело. Пришлось усиленно тереть лицо полотенцем, чтобы разогнать кровь, и за стол сел уже окончательно проснувшийся.
– Хе-хе, – усмехнулась бабка, возникнув возле правого плеча и ставя передо мной большую чашку с чаем. – Непривыкшие вы там к жизни природной, да? Ты ешь, ешь, а то вон, какие щеки впалые.
Она подвинула чашку ко мне. По запаху и цвету догадался – это не чай. Вопросительно посмотрел на бабулю.
– Чабрец, – пояснила она. – Лучше, вашей заморской дряни.
Что конкретно она подразумевала под «заморской дрянью» уточнять не стал. Осторожно отпил, чтобы не обжечься, на вкус оказалось неплохо.
Тарелка каши ушла минут за пять, пирожки пошли следом. Отменные, с нежнейшим мясом, ароматные. Я опять вспомнил прилипчивую песню про охотника-людоеда, но сытый желудок временно погасил опасения и заставил расслабиться, откинувшись на спинку стула.
Только хотел приступить к расспросам бабули о транспорте, как-то же мне надо отсюда уехать, может автобусы какие рейсовые есть, или попутки, как бабка села с краю стола и положила на него локоть, посмотрев на меня так строго, что я замер.
Глаза
