я погиб…
– Нет! Пока человек жив – позор можно смыть, от врагов скрыться! Что случилось?
– Это вы?!
Александра невольно улыбнулась – наконец-то до него дошло, кто перед ним.
Мимо пробегали прохожие, кое-кто даже останавливались поодаль, разглядывая ополоумевшего матроса и показывал на него пальцем. Эти люди были Александре безразличны – она обняла Нерецкого, он обнял ее, они тесно прижались друг к другу и замерли.
– Я помогу тебе, – прошептала Александра. – Ты только объясни, что нужно сделать.
– Сделать тут ничего невозможно… – Нерецкий вдруг опомнился и оттолкнул от себя возлюбленную. – На нас смотрят!
– Ну и что?
– Твоя репутация…
– Кому нужна тут моя репутация? Пойдем, отведи меня к себе, и там все расскажи…
– Ко мне? Это невозможно!
Настаивать Александра не стала – но дала себе слово раскрыть эту тайну.
– Ну, хоть куда-нибудь, где мы сможем поговорить.
– Можно во дворе на лавке, – неуверенно сказал он.
– Отлично, идем. Предложи мне руку.
– Да, конечно…
Матрос, стоя на коленях, провожал их взглядом, потом вскочил и понесся следом.
К удивлению Александры, Нерецкий привел ее во двор того дома на Второй Мещанской, где, видимо, нанимал квартиру. Там у черного входа стояла подходящая лавка, на которой Александра смогла разложить свою пышную юбку.
Нерецкий сел рядом, и они, не сговариваясь, разом взялись за руки.
– Ну, что стряслось? – спросила она.
– Стряслось то, что я должен сейчас же, сию минуту ехать в Москву по очень важному делу.
– Разве это беда?
– Беда в том, что у меня нет хотя бы суток… Сашетта, я… я должен был получить письмо, содержания которого не знаю, но от него очень многое зависит, очень многое, я не могу тебе этого объяснить.
– И незачем. Где это письмо?
– Оно пропало! И если оно попадет к недоброжелателям – то пропал я сам, но это еще полбеды, пропали мои друзья…
– Погоди, может, еще есть возможность его найти.
– Есть, наверно, только я не могу, говорю же тебе – я должен сейчас же, в ночь, выезжать!
– А как именно оно пропало? – нежно поглаживая его руки, настойчиво домогалась Александра.
– Совершенно дурацкая история. В доме, где я нанял квартиру, проживает также госпожа Ольберг, ученая повитуха, и она славится своим мастерством, принимает самые трудные роды. У нее для того, говорят, особая комната предназначена. Я никогда не любопытствовал насчет ее ремесла и могу лишь догадываться, что случилось. Я не уверен…
– Ты говори, говори…
– Видимо, какая-то дама или даже девица хотела родить тайно, а ребенка отдать его отцу. По крайней мере, мне так кажется.
