получить из беседы с женщиной, назвавшейся Евгенией, вроде бы никаких опасений не внушала. Вышла замуж по любви за своего сокурсника Дмитрия. Он приезжий, она петербурженка. С ее родителями не хотела жить она сама (он был согласен), поэтому сначала маялись с жильем, жили в дачном доме дальних родственников, потом снимали, родился старший сын, взяли ипотеку, оба работали, ребенок у бабушки-дедушки, в садике, потом карьера Дмитрия пошла в гору, родился второй ребенок, Евгения села дома с детьми… Все хрестоматийно и, в общем-то, благополучно. Сама Евгения этого не отрицает. Полная хорошая семья. Муж, несмотря на работу, вполне себе общается с сыновьями, иногда намекает, что можно было бы еще попробовать и девочку родить, но если родится третий пацан, то тоже ничего страшного… На работе Дмитрия ценят. Он не боится рисковать, умеет принимать жесткие решения, но они обычно взвешенные и правильные, ведут к расширению производства и увеличению прибылей. В семье мужчина такой же, как и на работе, – иногда резковат, но всегда справедлив, пустых угроз или наказаний Евгения припомнить не может. Требует с других пожалуй что даже меньше, чем с себя самого. Эта его требовательность к себе очевидна, поэтому мальчики отца побаиваются и уважают – мечта многих современных родителей, которых подрастающие чада часто и в грош не ставят. «То есть такой „настоящий мужик“ в лучшем смысле этого словосочетания, – решаю я. – Может быть, Евгения как раз этой его откровенной маскулинности и боится, ей хочется чего-нибудь помягче и подоступнее? Он на работе, развивается как личность и профессионал, она дома, дети подрастают, общих тем все меньше, непонимание и несовпадение и одновременно растущая материальная зависимость от мужа переплавляются в страх… Но почему тогда она боится не того, что он уйдет, бросит, женится на молодой? Почему такой вычурный страх: убьет детей?!»
Единственная конкретная сцена, которую мне удалось вытащить из Евгении, вроде бы никакой особой настороженности не вызывала: отец заставил старшего мальчика спуститься вниз на горных лыжах. Мальчик боялся и даже плакал, но отец сказал: «Ты спустишься отсюда только так и не иначе». В конце концов мальчик съехал, все обошлось, уже к вечеру он гордился и всем рассказывал о своем достижении.
Евгения на горных лыжах не катается. Говорит, что просто стояла рядом и умирала от страха вместе с сыном. И не только потому, что спуск был реально опасен для мальчика с его наличествующими навыками. Куда больше пугало другое. Казалось, что отцу все равно – спустится сын благополучно или переломает себе все кости. Он решил: как будет, так и будет. Я ей почему-то верю. Младший сын в той ситуации смеялся. Каким-то отстраненным смехом. Он вообще больше похож на отца. Они вместе ходят по горным рекам на каяках, прыгали вниз головой с моста на какой-то резинке. Сейчас младший мечтает подрасти и прыгнуть с парашютом. Отец его поощряет, но тоже как-то достаточно равнодушно, похоже на его поведение на горном склоне – что-то будет, и ладно. Никогда не противопоставлял храброго младшего сына и трусоватого старшего. Евгения
