труп бродяги я выброшу на пустырь, ну а дальше решим, что делать.
С этими словами он подхватил мертвого за пояс и, точно цыпленка, потащил к роще, намереваясь заодно снять с сосны свой узел с одеждой. Отыскав сосну, Яйцо бросил труп бродяги и собирался было уже лезть на дерево, как вдруг услышал сзади громкие голоса:
– Откуда взялся этот монах?! Сам убил человека, а труп решил нам подбросить!..
Яйцо обернулся. К нему бежала толпа крестьян – с котомками за плечами, с ножами за поясами, с тесаками в руках. Яйцо полез на дерево за своим узлом. Тем временем крестьяне окружили сосну.
– Эй, почтенные, расступитесь! – крикнул им сверху молодой хэшан. – Дайте спрыгнуть. И знайте: я не убивал, а, наоборот, сам наказал убийцу!..
Яйцо спрыгнул вниз и сразу же оказался в кольце обступивших его крестьян.
– Позвольте узнать, почтенные, откуда вы? – обратился он к крестьянам.
– Мы здешние, – отвечали они. – Добывали киноварь в Юаньчжоу, а сейчас домой возвращаемся.
– Есть ли среди вас Син Сяо? – снова спросил Яйцо. Из толпы вышел смуглый мужчина невысокого роста.
– Я Син Сяо.
– Вот, гляди, перед тобой – самый заклятый враг на семь поколений! – сказал ему Яйцо, указывая на труп бродяги.
При этих словах Син Сяо зашатался, – казалось, в грудь его ударили молотом. Он побледнел и схватил монаха за рукав:
– Говори, что случилось?
– Боюсь, сейчас ты не поверишь, – отвечал Яйцо. – Дом твой недалеко, пойдем вместе, сам посмотришь. И вы, почтенные, не расходитесь – будете свидетелями.
– Не волнуйся, брат Син, – успокаивали его крестьяне. – Мы пойдем с тобой и все выясним.
Идя с крестьянами к дому Сина, Яйцо радовался, как лодочник, которому во время бури удалось укрыться в тихой гавани. Крестьяне же испытывали самые противоречивые чувства, близкие к тем, которые испытывают в театре зрители, не знающие, чем закончится пьеса. И только Син Сяо шел к себе домой с тяжелой душой, как тот преступник, который не ждет от суда ничего, кроме наказаний.
Однако вернемся к старухе. Как только Яйцо ушел, она укрыла одеялом труп невестки, а сама вышла за ворота, чтобы подождать возвращения монаха. Здесь ее и увидел Син Сяо.
– Матушка, – забеспокоился он. – Кого ты ждешь здесь одна у ворот? И где моя жена? Почему ее нет с тобой?
– Сыночек! – заголосила старуха, хватая сына за руку. – Что бы тебе вернуться днем раньше! Смотришь, и обошла бы нас беда!.. Женушку-то твою Каменный бродяга порешил…
– Как это порешил? Ты что говоришь, матушка?! – вскричал Син Сяо.
Он бросился в дом, остальные – за ним. Увидев мертвую жену, Син Сяо склонился над ее телом и громко зарыдал, ударяя себя кулаками в грудь.
– Что здесь произошло? – спрашивали люди молодого хэшана.
– Погодите, пусть брат Син выплачется, а потом расспросит матушку, – отвечал Яйцо.
– Нет, уж лучше
