насыщенного кораллового цвета, сидел на ней идеально. – И с каких это пор?
– Задолбало каждый год в новую школу переходить. Мы всё время переезжаем.
– Можешь не ходить, – она слегка взъерошила белокурые локоны и отступила на шаг назад, с удовольствием рассматривая себя.
– Прямо совсем? – вяло оживилась Ленка.
– Полагаюсь на твоё благоразумие.
Мать переобулась, сразу подрастая на десяток сантиметров, и подхватила за тонкий ремешок лакированную сумку. Ленка восхищённо вздохнула. Блондинка в алом и на шпильках. Хоть сейчас на обложку делового журнала.
– А какое оно, это благоразумие?
– Очень смешно.
Да, от походов в школу не отвертеться. Мать хоть и была женщиной до неожиданности понятливой, но в этом вопросе у неё был пунктик: дети должны ходить в школу, и точка. А в умении воплощать желаемое в действительность она превосходила всех.
Ленка крутанулась на пятках, пробуя на прочность с трудом приобретённые разношенные кеды. Обувка не подвела, выдала приятный резиновый скрип. Сзади что-то упало.
– Что это? – В голосе матери чувствовался испуг.
– Где? – обернувшись, очень натурально вытаращилась Ленка, довольная произведённым эффектом.
– На тебе, – мать неопределённо покрутила рукой в воздухе.
– Это самая настоящая школьная форма, – гордо выпятилась Ленка, разводя в стороны помятую юбку платья и приседая. – Едва достала. Думаю, ты нечто подобное носила в школе. Там ещё фартук был, но с ним вообще жесть, так что решила, что на первый раз хватит только платья.
Мать с лёгким ошеломлением кивнула и зябко передёрнула плечами, словно отгоняя неприятное воспоминание.
– Но оно же тебе велико.
– Ну да, на два размера. А вот здесь на локте даже дырочка есть. Смотри.
Ленка продемонстрировала матери залоснившийся рукав, но та совершенно им не заинтересовалась и смотрела с явным сожалением.
– У вас бал уродов?
– Не. Сегодня иду знакомиться с новой школой. Хочу влиться в социум.
– В этом?
– Ну да.
– Елена, ты уверена, что это сейчас носят?
– Да ни фига я не уверена, – тоскливо вздохнула Ленка. – Но не тащиться же туда на БМВ и в дизайнерских шмотках.
– И почему без макияжа?
– Так я лучше смотрюсь в сочетании со школьной формой, – Ленка покосилась в зеркало. Зрелище было душераздирающим.
– Я даже не знаю что и сказать. Может быть, тебе лучше остаться сегодня дома? – осторожно предложила мать, шагнув к ней с явным намерением коснуться лба, чтобы проверить температуру.
– Всё путём, – увернулась Ленка. – Оставь подростку его заморочки. Сама разберусь.
– Ты уверена?
– Абсолютно.
– Тебе не кажется, что ты перегнула палку?
– Ну, мам, креативность сейчас очень приветствуется.
– Креативность? Это так называется?
– Мы будем беседы беседовать или ты пойдёшь на работу?
Мать мельком глянула на часы и нахмурилась.
– Ты права. Мне пора.
Когда за матерью закрылась дверь, Ленка подошла к зеркалу. Сирота казанская в полный рост. Она вдумчиво оглядела себя, сожалея, что волосы слишком коротки, чтобы заплести тощие косички. Ладно, и так сойдёт.
В учительской, с удовольствием дав осмотреть себя умолкшим учителям, Ленка с достоинством горной лани прошествовала к завучу и шлёпнула на стол целлулоидную кислотно-зелёную папочку с документами.
– Я новенькая. Мама вчера звонила.
– Помню-помню, – расцвела в дежурной улыбке завуч, осторожно отогнув уголок папки двумя пальцами, словно боясь испачкаться. – Елена Савина. Девятый класс. Марина Александровна, какой урок сейчас у девятого?
– Химия, – отозвалась худая женщина с подвижным лицом.
– Вот и замечательно, – завуч воодушевлённо хлопнула пухлыми ладонями, блеснув перстнями. – Тогда и проводите Леночку в класс.
Марина Александровна, по умолчанию оказавшаяся химичкой, кивнула и грохочуще-стремительной походкой Петра Первого вышла из учительской. Ленка выскочила следом, пытаясь приноровиться к её скоростному передвижению, но не получилось. Пришлось бежать в ритме вальса.
Когда она ввалилась в аудиторию, её появления
