пестрым одеяльцам, в которое запеленала Папу Бобра, сверху повязала бантик и быстро вернулась домой.
"Ну вот, опять повязали", подумал Папа Бобер. "Сейчас куда-нибудь полечу. В этой местности всегда так: вначале скрутят, потом потом улетаю".
Но ничего не происходило, только из дома начали доносится какие-то стуки и приятные звуки. И еще манная каша – манная каша пахла восхитительно. Вдыхал аромат манной каши Папа Бобер, вдыхал и решился.
– Костей-то тебе совсем не дают? – сочувственно сказал Папа Бобер.
– Почему? – грустно возразил Барбос. – Так-то в рацион пайкуется.
– Значит, кашу перед костями дали, чтобы она все место в пузе заняла, и ты меньше костей у них съел, – прищурился Папа Бобер. – Что, пока кашу не съешь, косточек – таких крепеньких, таких мозговых – тебе не вкусить?
– Будешь? – сказал Барбос, с отвращением глядя на манную кашу у себя в миске.
В одно мгновение, одним взмахом языка, в один глоток Папа Бобер съел кашу. Ему даже показалось, что на миг солнце, похожее на манный диск, вышло на небо.
Из дома продолжали доноситься звуки и стуки.
– Что они делают?! – изумлялся Папа Бобер, осторожно вылезая из одеяла.
– Танцевательством рук и ног занимаются, – сказал Барбос, и у него загорелись глаза.
Оказывается, у родителей и у девочки Светы были магнитные кулончики – магнитные фигурки на длинном шнурке. Когда они уходили из дома, то надевали кулончик на шею, а когда возвращались, то прилепляли кулон к дверце высокого белого металлического ящика. Высокий белый ящик был совершенно волшебный, в нем хранилось множество вкусной еды, и про него Барбос обещал рассказать отдельно. А еще они танцевали вместе, слепив кулончики. Нужно было кружиться, вскидывать руки и ноги так, чтобы магнитик не отлепился от остальных и шнурок не запутался. Победителем становился тот, у кого магнитик не разу за танец не отлепился, и чтобы еще свободный, не запутавшийся кончик шкурка самый длинный, и еще тот, кто самый красивый. Проигравший моет посуду. Выигрывала всегда девочка, проигрывал всегда Папмам, но посуду мыла Мампап. Девочка просила Папмам ее покатать. Папмам сажал ее на шею, но далеко не уходил. Он кружил вокруг Мампап, или просто стоял рядом, и они разговаривали.
Развеселились от звуков и стуков Папа Бобер и Барбос и тоже начали скакать и прыгать, потом по двору друг за дружкой носиться, потом бороться. Боролись, боролись, а затем как-то подрались. Барбос Папе Бобру по уху заехал, Папа Бобер Барбосу синяк под глаз поставил. Сели они в разных углах двора, сердито дышат, друг на друга с обидой глядят.
Барбос дышал-дышал и сказал Папе Бобру:
– Ну все, я с тобой больше дружбу не хоровожу и не играю. И других собак подговорю, чтобы с тобой не водились.
А Папа Бобер как раз в дорогу засобирался. Решил Папа Бобер перед уходом в окошко большого дома заглянуть, очень ему было любопытно, что в человеческом доме внутри творится.
Мампап мыла посуду.
