ты и правда так дело повернула, что я себя как в сказке ощущаю.
– Эээ, милая, да ведь это так и есть! Вы даже не замечаете, как часто в ней оказываетесь и как часто сами её делаете. Разную. Иногда хорошую, иногда – не очень… смотря куда идёте и что там делаете! А вот ты пришла в саму реальную сказочную действительность – видела небось, у дома деревья зелёные уже?
– Видела и удивилась, – призналась Таня. – Теплотрасса внизу, да?
– Сама ты теплотрасса! – обиделась норушь. – Это наш признак. Вот смотри теперь – есть деревья, которые первыми одеваются в листву и последними её сбрасывают – это потому, что мы создаём вокруг себя немного другую реальность.
Она посмотрела на Танин ошарашенный вид и махнула лапкой:
– Ладно, скажу проще – если такое увидела, рядом или норушный дом, или его корни.
– Корни дома?
– Ну конечно! Любая часть фундамента, пусть даже один камушек!
– И вы будете у этого камушка жить?
– Зачем у камушка? В доме! В нашем пространстве! Ой, ну что ты как чучундра! Ну, вспоминай – сказка про рукавичку! Тебя никогда не удивляло, как туда столько зверей поместилось?
– Если честно, да… Ну, я думала, это просто так… чтобы детей потешить.
– Ничего не бывает просто так! – наставительно заявила норушь. – Первой в рукавичку забежала мышка-норушка, ну, наша норушь, вот и увеличила пространство, как ей хотелось. Ладно, это так… детали. Ты мне лучше скажи, какой дорогой хочешь идти?
Она волновалась, конечно… Ещё бы не волноваться – ждать нужного человека, планомерно избавляясь от тех, кто её дому категорически не подходил, печалиться об умершей хозяйке квартиры, дочь и внучка которой отдалились настолько, что стали совсем чужими. Да, она много чего могла, умела и знала, но так трудно быть одной, когда всегда была частью большого рода. Так трудно стараться не думать, что ошиблась, оставшись тут, когда её семья после смерти старой хозяйки квартиры ушла в исконные земли, благо в последние четыре года появилась такая возможность.
Эти годы дались ей трудно… Нет, вовсе не от того, что сложно было добыть еду, эти проблемы норушам, да живущим среди людей, совсем не страшны. И не от того, что её подстерегала какая-то опасность в других квартирах – там и коты с кошками проживали, и собаки – для норушей животные, которые признают себя хозяйскими или просто домашними, вовсе не опасны – никто не посмеет обидеть.
Невыносимо трудно было от одиночества! Не может нормальная сказочная норушь не участвовать в чьей-то жизни, пусть даже как наблюдатель, по углам шуршатель, вещеподбиратель, а иногда и их возвращатель. А иначе вещи так быстро распускаются… могут вовсе от лап отбиться, если за ними не следить!
Но все это в радость, если в норушном доме есть хоть кто-то подходящий! Пусть даже он про норушей понятия не имеет, пусть считает себя абсолютно взрослым, опытно-мудрым, пусть презрительно морщится при слове «сказка» – это у людей бывает.
Но если у него самого ещё видна та самая не погасшая, не задавленная грузом суеты, рациональности и «правильности» искорка его
