связал эти события с установлением диктатуры Сталина. Для него лично тоталитарная реальность означала запрет на новые понятия, введенные им, такие как биосфера, биогеохимическая энергия, живое вещество, причем на самом логически естественном начальном этапе. Вокруг них не создалось научной дискуссии, не могли появиться новые исследователи. Наоборот, даже некоторые его ученики открыто отказывались их принимать. Например, сделавший карьеру при большевиках директор Института прикладной минералогии Н. М. Федоровский писал в журнале Коммунистической академии ЦИК СССР «За марксистско-ленинское естествознание»: «Одно течение – биогеохимической школы – занялось, главным образом, вопросом так называемой биосферы»[11].
Теперь наука о «так называемой биосфере» стала официально преследуемой. Во многих научных институтах аспирантская молодежь участвовала в обсуждениях «виталистических заблуждений академика Вернадского». Руководимые им учреждения финансировались нищенски. После запрета сборника «Живое вещество» Вернадский без препятствий мог печатать только минералогические и радиогеологические труды, но статьи о биосфере проходили с большим трудом.
Первый выпуск новой серии работ «Проблемы биогеохимии» вышел с уведомлением Редакционно-издательского совета АН: «Печатая работу акад. В. И. Вернадского, содержащую весьма ценный научный материал, ред. – изд. совет АН считает необходимым отметить свое несогласие с теми философскими обобщениями, к которым приходит акад. В. И. Вернадский»[12]. Его тексты отныне публиковались в порядке исключения из правил. В то же время РИСО доносил до начальства, что вредные идеи заклеймены и никаких последователей странной картины мира Вернадского в стране нет, и не может появиться. Никакой научной школы вокруг идеи биосферы, естественно, не могло создаться. Она оттеснена в область «философии».
Вернадский не попал под каток «мичуринской биологии» непосредственно, но на самом деле его термин «живое вещество» оказался оккупирован группой Т. Д. Лысенко. Под ним новые «теоретики» типа бывшей революционерки О. Б. Лепешинской понимали нечто аморфное, какую-то органическую кашицу, из которой как будто сами собой вне организма возникали клетки. Теория А. И. Опарина, прекрасно согласованная с марксистской диалектикой, тоже доказывала происхождение жизни из органических молекул.
Пагубное воздействие на революционные идеи Вернадского, как и на науку в целом, оказало решение сессии Отделения биологических наук Академии 22–24 мая 1950 года по теме «Проблема живой материи и клеточного развития». Вел заседание академик-секретарь Отделения А. И. Опарин. Заглавный доклад сделала О. Б. Лепешинская, ее поддержали многие участники, среди которых был, разумеется, Лысенко. Сессия приняла постановление в поддержку «теории» Лепешинской с резким осуждение «вейсманизма-менделизма» и специально клеточной концепции К. Вирхова «Клетка – только из клетки». Идеология внедрена
Цит. по:
Вернадский В.И. Хронология на 1935 г. // Дневники 1935–1941: В 2 кн. Кн. I. 1935–1938. М.: Наука, 2006. С. 46.
