разглядывает с десяток бабех разной степени сохранности, с палочками и без, ярко подкрашенных, нарядных, похожих на чудовищных кукол. Деды – их пятеро – стоят столбами рядом – смущаясь и стараясь спрятаться друг за друга. Еще двое – музыканты. Сидят на миниатюрных стульчиках и играют на потрепанных баянах.
– И музыка живая. Все как положено, – произнося это, Надя еще более цветет и пахнет.
Музыканты заводят какой-то ностальгический вальс. Две бабуськи, вряд ли знакомые между собой, без единого слова, без малейших эмоций на лице, берут друг друга под руки и, словно деревянные, тут же, оставаясь на месте, перетаптываются, имитируя танец.
– Я и не думала, что дискотека – как ты, Надежда, это называешь – происходит в переходе между станциями метро, – говорит Антонина Васильевна.
Надя заранее запаслась контраргументами.
– Дорогуша, – громко уверяет она, – этот переход на «Театральной» – самое подходящее место для нашей дискотеки! Посмотри – словно настоящий бальный зал. Всюду мрамор, пол что надо, колонны. А какая акустика – ты только послушай!
Венский вальс в разгаре. Другие бабы, беря пример с самых смелых, тоже разобрались попарно и танцуют. Деды нервно курят сгрудившись сбоку.
– К тому же, – продолжает Надя, – в этом переходе никогда не бывает людно.
– Слава богу, – бормочет Антонина Васильевна.
Одинокие пассажиры метро, проходя мимо, на мгновение останавливаются, зачарованно наблюдая за действом в переходе.
– Они смотрят на нас как на зоопарк, – бросает Антонина Васильевна.
– Да они завидуют, Антонина! Погляди, как бабы разгулялись. Ниче-ниче! Сейчас и мужички пойдут в оборот.
Сгорбленный дедок с улыбочкой на лице выныривает перед Антониной Васильевной.
– Потанцуем, гражданочка?
– Я не танцую, – сурово отрезает Антонина Васильевна.
– Отказывать оч-чень некультурно. – Дедок, с плотоядной улыбочкой во весь свой опавший рот, настойчиво тянет Антонину Васильевну за локоть.
Надя заговорщицки ей подмигивает.
– Вы не понимаете, что вам говорят? – Антонина Васильевна перекрикивает вальс. – Я не танцую.
– Но почему? Я вам не нравлюсь?
– У меня молния на правом сапоге разошлась!
Кавалер сразу оставляет Антонину Васильевну в покое и возвращается к скучающему мужскому сообществу.
– Ты же учительница, Антонина, – шипит Надя.
Она покраснела как рак и готова придушить Антонину Васильевну собственными руками.
– Ты позоришь меня как организатора.
– Но я же сказала правду, Надежда, глянь, – Антонина Васильевна наклоняется и демонстрирует Наде заржавевшую молнию на правом сапоге.
– Не юродствуй! Ты что, совсем уже психическая?
– А что я такого сказала?
– Ну знаешь, Антонина!..
Надя разворачивается и идет к отфутболенному
