что-то иное, а не одежда, едва уловимый налет богатства, выражение глаз, раскованная, но не развязная манера держать себя позволяли Роксане безошибочно выделять таких людей в толпе других. И, несмотря на травму и частичную амнезию, это умение осталось при ней.
Она сразу поняла, что эти четверо молодых ребят могли быть телохранителями, охранниками, просто знакомыми, но никто из них не тянул на обладателя подобного дома. Пока они с Васей спускались вниз со второго этажа, Роксана успела убедиться в том, что дом этот и размерами, и убранством куда больше напоминает дворец, чем обычный зажиточный дом. Впрочем, именно так она и подумала, едва лишь выглянув из окна.
Четверо ее новых знакомых – Алексей, Артем и Андрей – все трое на «А», один лишь бедный Васька на другую букву, – сидели вокруг накрытого стола и ели самую банальную яичницу. Судя по дорогим фарфоровым расписанным тончайшим узором тарелкам, Роксана ожидала увидеть на них по меньшей мере омлет с грибами и ветчиной, но нет, это была яичница-глазунья, причем приготовленная неумело. С одного края она подгорела, с другого осталась сырой. Колбаса и сыр присутствовали, но были покромсаны неровными ломтями. Хлеб, который лежал на столе, был порезан так толсто, что Роксана удивилась:
– Вы что, сами резали?
– Конечно, сами. Тут слуг нет.
Нет слуг? А кто же обслуживает такие хоромы? Роксана была удивлена еще больше. Но экскурсия, которую устроил ей после завтрака Васька, показала, что ребята ее не обманывали. Слуг в доме и впрямь не было. Собственно говоря, никого, кроме них пятерых, тут не было вовсе. Роксана и четверо молодых людей. Впору было задуматься о таком сочетании, что Роксана и сделала:
– А чей все-таки это дом?
– Хозяина.
– А кто он?
– Зачем тебе это знать?
– Вдруг увижу его и даже не буду знать, что это он.
– Ты его все равно никогда не увидишь. Мы и сами его всего пару раз в жизни видели.
– Он тут не живет?
– Бывает наездами. Но сейчас за границу подался, во Франции у него имение с виноградниками, он там лето предпочитает проводить.
Понятно, задумалась Роксана, будь у нее имение во Франции, наверное, она бы тоже предпочитала проводить там лето. Да и не только лето, а вообще все свое время.
– Ну а как я тут очутилась?
– Ты этого не помнишь?
– Нет.
– Но имя свое помнишь?
– Имя помню, детство помню, но тоже не все целиком, частями. А вот как я тут очутилась, не помню совсем.
Василий вроде как испытал облегчение. Лицо у него просветлело, и он сказал:
– Вот и хорошо.
– Что же тут хорошего?
– Хорошо то, что ты к нам приблудилась. Мы тебя не обидим. И пока память к тебе не вернется, можешь пожить у нас.
– Значит,
