Се Лянь наконец понял: голос звучал из его собственного живота!
Всё это время он обеими руками поддерживал под платьем подушку и лишь теперь с изумлением обнаружил, что она как-то незаметно потяжелела. Он шлёпнул по ней, и с хлопком из-под подола что-то выкатилось – Се Лянь еле успел разглядеть бледного младенца. Тот изрыгнул изо рта какой-то сгусток, быстро отполз в темноту и исчез. Принц присмотрелся: существо выплюнуло несколько комков ваты да прядь чёрных волос. Похоже, обряд сработал: тварь изначально намеревалась съесть «ребёнка» Се Ляня, так же как съела дитя предыдущей роженицы, но в итоге заглотила лишь содержимое подушки. Сразу за этим существо вновь горестно воскликнуло:
– Матушка!
Но как бы оно ни умоляло, как бы жалобно ни взывало, Се Лянь оставался невозмутим и даже рта не раскрывал. Принц уже определил, что перед ним дух младенца, а комната – место, где жил он сам или его мать. Форма его постоянно менялась, а если бы он умер в возрасте нескольких лет, то остался бы малышом навсегда. Похоже, существо и само не знало, как должно выглядеть, вот и представало то чёрным облаком, то смутной белой тенью. Да и одежду из шкафа явно никто не носил. А если добавить к этому жуткие пятна крови на кровати, можно сделать вывод, что у хозяйки комнаты случился выкидыш. Но ребёнок, которого она не родила, уже сформировался в утробе, в нём пробудилось сознание. Превратившись в духа, он захотел вернуться в чрево матери и использовал для этого супругу купца.
Он назвал её во сне матушкой, и роковой ошибкой стало то, что она ответила. Как известно, между матерью и ребёнком есть особая связь: стоило ей открыть рот, и она дала своего рода разрешение – предоставила нечисти возможность проникнуть в её тело. Дух влетел через рот, пробрался в живот, поглотил зародыш и занял его место. Хоть Се Лянь и был мужчиной, он не знал наверняка, не попытается ли дух проделать с ним то же самое, и на всякий случай хранил молчание.
Стиснув зубы, принц взял в руку меч и отправился искать следы ребёнка. Интуиция редко подводила Се Ляня, скрытую опасность он чувствовал сразу – сказывался опыт множества сражений. Он мог не глядя взмахнуть клинком и поразить затаившуюся тварь. В созданной ею иллюзии удары Се Ляня были куда слабее, и всё же нечисти они явно не нравились. Побродив какое-то время по дому, принц вдруг почувствовал резкую боль в ступне и замедлил шаг.
Поняв, что Се Лянь попался в его ловушку, дух ехидно хмыкнул. Голосок его был по-прежнему нежен, но смех этот звучал настолько злобно и не по-детски, что волосы становились дыбом. Се Лянь с невозмутимым лицом сделал мечом ещё один меткий выпад – и вновь угодил в цель!
Дух ребёнка взвизгнул и, получив серьёзный удар, спрятался от Се Ляня подальше. Лишь тогда принц опустил голову и глянул на подошву – оказалось, он наступил на небольшую острую иглу, что торчала из пола. Наверняка дух воткнул её здесь нарочно, чтобы заставить принца вскрикнуть от боли, да только просчитался: Се Лянь прекрасно владел собой. Что ему иголка – если нужно, принц не проронил бы ни звука, даже сомкнись на его ноге капкан шириной несколько чи.
Игла
