от шума городского и «дней культуры», и всяческой суеты-маеты. Хотя маета-то всюду достает и щиплет. «Скучно на этом свете, господа!..» – выкрикнул в оны времена Гоголь… А живи он в наше великолепное времячко, сказал бы с омерзением: «И окаянно же стало с человеком на этом мраке!»
Пожарились вы, слыхать, в Париже недельку прошлую! А у нас с Троицы как пошло лить – так и стегает и по сию пору, – залило. И прохладно, огурцы посадил – рвань, а не огурцы. Думал Ольгу Александровну потешить, а тешатся пока одни лимасы да эскарги, великолепная наша флора-фауна. Событий у нас, слава Богу, нет, окромя газет. И никто нас с прозой Тургенева не знакомит на вечерах культуры. И «безумных стариков» никто не выражает, – и то хорошо.
Из «светлых явлений»… – только солнышко в тучах выглянет и померкнет. Ивка предвкушает отдых, считает дни. И мы тоже. Получил исписанный громкими именами привет из Сент-Женевьев дэ Буа168 – трогательный привет! – за «Праздники» и «Богомолье»: оказывается, кто-то там ряд вечеров читал вслух обитателям сохраненные бережно вырезки из газет с моими очерками. Это меня порадовало, и присоединил я сей лист исторических имен к другим заветным. До слез растрогали. Из «хлебного» – плохо, туго, кризис. Но все же Германия хочет печатать две мои повестушки, а вот заплатит ли при моратории – вопрос. «Няня» переводится, а для соотечественников – спит пока, судьбы ждет, – не дам порвать на клочья169. «Богомолье» – издаю, и за этот месяц проработал его, все 12 очерков, увеличив объем на треть. Кажется, оно с «Летом Господним» облюбовывается Англией. Дай-то Бог. Пусть познают Россию в лучшем издании. А кто прочтет? Любители уклада, быта, – старый читатель, ныне переводящийся. Так для людей-то и пишешь, а не для аэропланников-мотоциклистов.
Тревожит меня здоровье Ольги Александровны: стала жаловаться на боли в груди, стеснение, а к доктору показаться не желает. О себе не говорю, – побаливаю с перерывами. Книг нет, а выписывать – копеек нет. Эх, Сократа бы почитал, что ли… – «диалоги»… – а где достать? Тургеневская библиотека за-лог требует! Вот какая, а еще ту-рге-невская! А газет не могу читать.
Приступаю к продолжению «очерков», только печатать негде. Хочу дать картину – «Крестный ход», «Именины», «Похороны», Поминки, «Кончину праведника» – Горкина, – «Зиму», «Целителя-Пантелеимона», «Гулянье»… – хватит170. Или – начну «Иностранца»171, – все будет зависеть от «хлебных средств».
Вспомните о нас грешных и не оставьте в молитвах. И да сохранит Вас Господь. Очень скучаю по церкви.
Сердечный привет от нас, милые. Ваш, неизменно, Ив. Шмелев – с супругой.
Понедельник 11/24. VII [1933]
Дорогая Ольга Александровна
Поздравляем Вас с днем Ангела и шлем самые лучшие пожелания здоровья, бодрости духа, все так необходимое в нашей многотрудной беженской жизни.
Конечно, было бы вернее поздравлять с прошедшим Ангелом, т.к. наше послание прибудет поздно. Простите!! Пишу
Речь идет о Русском доме для пожилых эмигрантов в СентЖеневьев-де-Буа в 30 км от Парижа; основан в 1927 г. княгиней В.К. Мещерской и содержался на ее средства.
Роман «Няня из Москвы» публиковался в трех номерах ж. «Современные записки» (1934. № 55–57). Отдельной книгой вышел только в 1936 г.
Речь идет об очерках из второй и третьей части «Лета Господня» («Радости» и «Скорби»).
Незавершенный роман «Иностранец» печатался в двух номерах ж. «Русские записки» в 1938 г.
