style="font-size:15px;"> Накануне выхода всей нашей бригады в Красное село, в лагеря, офицерское собрание конной артиллерии в Виленском переулке посетил Николай II. Посещение это не было неожиданным. Царь уже не раз бывал в собраниях полков гвардейской кавалерии. Он приезжал в гвардейские полки, чтобы отдохнуть душой. Он с удовольствием проводил время в собраниях этих полков, где он чувствовал себя более «среди своих», чем в Зимнем Дворце или в Царском Селе. Здесь он переставал быть российским самодержцем и превращался в рядового гвардейского полковника. И действительно, для него, по-видимому, узкие и мелкие интересы гвардейских полков были более понятны и близки, чем нужды Российской империи. Ему приятнее было смотреть на весёлые и довольные лица офицерской молодежи, чем ежедневно созерцать торжественно-почтительные физиономии своих придворных и надутые чванством лица министров.
Весной 1913 года он опять предпринял такое турне и уже навестил многие части, так что его появление можно было ожидать и у нас. Не забудем, что с конной артиллерией у него были особенно близкие отношения с тех пор, как он, будучи наследником (в начале 90-х годов) командовал её 1-й батареей.
Николаю, как наследнику престола, полагалось практически ознакомиться с тремя основными родами оружия: с пехотой, с кавалерией и артиллерией. Характерно, что инженерные части тогда верховным руководством армии игнорировались. Поэтому он служил последовательно в Преображенском полку, командуя 1-м батальоном, в Лейб-гусарском полку – командиром эскадрона и в конной артиллерии командиром батареи.
Царь приезжал обычно к обеду, который часто затягивался до утра. Так было и на этот раз. К концу обеда появились песенники, в рядах которых шагал на правом фланге и сверхсрочный вольноопределяющийся Мейендорф. Царь, конечно, обратил на него внимание, спросил его фамилию, узнал, что он уже третий год пытается овладеть тайнами баллистики и неорганической химии, что он по духу стопроцентный конно-артиллерист, и произвел его в подпоручики, предварительно сказав Мейендорфу, чтобы он передал поклон отцу (отец Мейендорфа был начальником царского конвоя). Тут же новому подпоручику прицепили офицерские погоны и стали их «обмывать». Николай, не желая им в этом мешать, уехал, а господа офицеры решили остаться «гулять» до утра, тем более, что в пять часов был назначен выход в лагерь.
Когда к этому часу я прибыл в батарею, то обратил внимание на странную походку господ офицеров и не менее странные лица, особенно у молодежи. Тут я узнал о «счастливом» событии. На Мейендорфа было страшно смотреть. Видно погоны обошлись ему не дешево. Однако, он геройски сел на коня и благополучно прибыл в Красное село.
Здесь я думаю, будет уместно опровергнуть ложное представление о царе Николае, как о пьянице. Ни молодым, ни в более зрелые годы он не увлекался вином. Он никогда не позволял себе лишнего глотка, и скорее поражал своей умеренностью, чем невоздержанностью. Посещая гвардейские полки,
