Я… У меня… Мне нужна ваша помощь! – выпалил Семак, которому показалось, что его язык распух во рту: так тяжело было им ворочать.
– Тихо. Не ори, я не глухая, – почти неприязненно прошипела Ирина Викторовна и посторонилась, пропуская мужчину вглубь тёмной прихожей. – Заходи.
Ощущая себя словно в дурном горячечном сне, Саня прошёл в комнату, на ходу скидывая кроссовки. Голова кружилась и всё больше наваливалось чувство, что он спит. Старушка прошлёпала вслед за ним, указала на кресло под старинным абажуром. Он плюхнулся в него, мимоходом успев отметить, какая странная обстановка в квартире. Саня словно оказался в восьмидесятых годах, какими он их видел в фильмах и на старых снимках родителей: обои в полоску, круглый абажур лампы, узорчатый ковёр на стене и почти такой же расцветки, только более вытертый – под ногами. Даже телевизор был пузатый и неуклюжий, годов этак девяностых и Семаку на долю секунды стало любопытно: неужели работает? Впрочем, он тут же забыл об этой мысли, потому что вспомнил, зачем пришёл и его вновь почти физически скрутил приступ обиды.
– Что случилось? – Ирина Викторовна вновь повторила свой вопрос, стоя перед ним. Руки она скрестила на груди. Обычно приветливое кроткое лицо – казалось холодным и равнодушным.
– У меня жена ушла. Помогите вернуть! – выпалил Семак.
Ирина Викторовна подошла к круглому столу, стоящему посреди комнаты, села на стул, задумчиво подпёрла рукой щёку. Посмотрела на Саню внимательно и печально:
– Оно тебе надо, сынок? – её голос оказался неожиданно мягким, – поди домой, проспись. Завтра с утра всё по-другому будет видеться.
И вновь как будто пелена тумана окутала мозг Семака. Все эмоции, от которых хотелось выть в голос – вернулись, нестерпимо свербя его душу.
– Надо! – он решительно кивнул.
– Эх, – как будто сожалея, произнесла старушка, – бесполезно говорить, молодёжь. Только себя слышите. Ну, раз так, то желание загадай. Не вслух. Чётко загадай, как в аптеке. Ошибёшься с формулировкой – пеняй на себя.
Саня прикрыл на секунду глаза, подумал: «Хочу, чтобы Татьяна с Димой вернулись обратно.» Он даже увидел перед мысленным взором картинку: заплаканная Танька входит в квартиру, держа за руку сына. По лицу Семака скользнула удовлетворённая улыбка. Да, именно так. Пусть приползёт, как побитая собака. А он ещё подумает, прощать её или нет. Простит, само собой, но потом уж она будет, как шёлковая!
– Загадал? – сиплый голос старухи ворвался в его мысли.
Семак открыл глаза.
На долю секунды его охватило надвигающееся подобно айсбергу на «Титаник» ощущение непоправимости. Вот сейчас, надо вскочить, отказаться от всего и бежать со всех ног прочь… Но… Он остался сидеть, пропустив момент, когда можно было уйти. А потом кивнул, окончательно закрыв себе дверь к бегству.
– Ну и хорошо, – Ирина Викторовна вскочила неожиданно по молодёжному шустро, подошла к Сане и поднесла какой-то
