в темных глубинах что-то вспыхивало и мерцало, напоминая потоки сияющих огней, проносящиеся под «Тенеброй» и вокруг нее.
От жуткого зрелища Маклин содрогнулся.
– Паруса поднять! – приказал он. – Немедленно уходим из этих вод!
При этом он не сводил глаз с адского зрелища внизу. Горящие ветки продолжали расползаться, поднимаясь все выше, как будто «Тенебру» хватали огненные когти некоего монстра. Теперь Маклин понял, что напугало пиратов. Прежде чем «Тенебра» смогла по-настоящему набрать скорость, пламя, вспыхнув на поверхности корпуса, побежало по ветвям, беря корабль в кольцо. Даже погружение в пепельную воду было бессильно потушить этот огонь. Позади него ревел Хемпл, передавая дальше приказ капитана. Повсюду раздавались крики и проклятия. Экипаж «Тенебры» охватывали отчаяние и ужас.
Маклин поискал глазами корабль Буги. Пиратское судно медленно погружалось в покрытое пеплом море. Он понял: та же участь, вероятно, ожидает и «Тенебру». Лишь тогда он заметил, что Степкер и корабельный юнга исчезли с его борта, но у него не было времени размышлять над их исчезновением.
Дым окутывал корабль, пламя поднималось к поручням, и его сердце колотилось. Он вспомнил, как в последний раз присутствовал на мессе Страстной недели в церкви в Батавии. Там исполнялась песня, сочиненная несколько столетий назад священником Грегорио Аллегри, в честь богослужения «Тенебра», последних трех дней мук Христовых. Теперь он процитировал ее название: «Miserere mei, Deus». Оно было столь же уместно, как и название корабля. Помилуй мя, Боже…
23 апреля 1815 года
Батавия, остров Ява
Стэмфорд Раффлз, лейтенант-губернатор Голландской Ост-Индии, шагал за капитаном индийского крейсера «Аполлон» по руинам городского порта. Капитана Хааса сопровождал корабельный хирург Суонн.
Эти двое явились во дворец губернатора, принеся письмо от человека, которому Стэмфорд доверял. Поэтому, несмотря на столь поздний час, ибо солнце уже опустилось низко над горизонтом, он в карете отправился вместе с ними к докам. Теперь их группа быстро пересекла длинный каменный пирс, один из немногих уцелевших после повреждений, нанесенных в последние недели. По всему порту эхом разносился стук топоров, визг пил и крики рабочих. Но, по крайней мере, небо в основном очистилось от пепла, хотя в воздухе по-прежнему висела густая дымка, превращавшая солнце в яростный красный шар и создавая вечные сумерки. Ветер раннего вечера все еще был душным и приносил запах серы. Чтобы не ощущать зловония, Стэмфорд поднес к носу надушенный носовой платок. Жара еще сильнее испортила его настроение. Он вышел из дворца одетый в строгий черный сюртук и плотный жилет, ибо позже должен был присутствовать на обеде с высокопоставленными лицами из Британской Малайи, прибывшими оценить ущерб от извержения Тамборы.
Капитан Хаас встал рядом со Стэмфордом. Светловолосый голландец был одет менее официально, в серый сюртук и брюки, однако был опрятен и держался с изрядной серьезностью.
Хаас взмахом
