оскорблял ни Епископа, ни кого – либо другого; потому что негодую на всякаго народнаго вождя, о котором идет подобная молва (а таких вождей, к сокрушению моего сердца, полны ныне море и широкие пределы земли). Но мне повредило недоброе слово. Я не думал сего прежде, однако ж оно повредило; ибо возбудило ко мне зависть во всех друзьях.
А для того, чтобы попользоваться чем – нибудь от меня и тебе, зависть, умолкни, любезный язык, умолкни не надолго. Я не свяжу тебя навсегда; этого не получит от меня ненавистник слова.
Сказывают об одном Самосском царе [4], который во всем имел успех, что он, в угождение зависти, сам себе причинил огорчение, и любимое отцовское кольцо бросил в море. Но рыба, проглотившая его, попалась в сеть; рыболов принес рыбу к царю, царь отдал служителю с кольцом, которое было в ея внутренности; и рыбу приняло в себя чрево, а кольцо получила рука. Удивительное дело! Царь хотел огорчения, но не нашел его.
Так и со мною. Зависть всегда смотрит на мое слово дикими глазами; потому избрал я для себя глубину молчания, и доселе подражаю Самосцу. Но не знаю ясно, что будет завтра, худый или добрый встретит меня конец.
Ты, Врачевство человеков, останови зависть, и освободив меня от жестоких языков, введи во светлость Свою, где бы я, величая Тебя с присноживущими светами, мог возглашать устами стройную песнь.
Прими же сии безгласныя вещания руки моей, чтобы был вещий памятник моего безмолвия.
Песнь Христу после безмолвия в Пасху
Царь мой, Христос! поелику опять отдаю воздуху долго удерживаемое слово, то Тебя перваго наименую устами. Пред Тобой изливаю из ума своего сие слово – сие (если позволено сказать так) непорочное приношение чистейшей жертвы.
Отчий свет, Слово великаго Ума; превосходнейший всякаго слова, вышний Свет всевышняго Света, Единородный, Образ безсмертнаго Отца и Печать Безначальнаго, Озаряющий вместе с великим Духом, Конец необъятнаго века, великославный, Податель блаженства, превознесенный, небесный, всемощное Дыхание Ума, Правитель мира, Жизнеподатель, Зиждитель всего, что есть и будет, – Тебе все принадлежит, Ты связал мановением основания земли и все, что Тебе было угодно, несешь неуклонной стезею. По Твоему манию, Царь, высокошественное солнце, востекши на огнистый круг, затмевает собою звезды, как Ты затмеваешь умы. По Твоему манию то живет, то исчезает попеременно, и опять является в полном свете око ночи – луна. По Твоему манию зодиакальный круг и этот размеренно кружащийся хоровод определяют меру годовых времен, неприметно между собою растворяемых. И неподвижныя и подвижныя, возвращающияся на прежний свой путь, звезды суть глагол Твоей Божественной мудрости. Твой свет – все те небесные умы, которые воспевают славу пренебесной Троицы. Твоя слава – человек, котораго поставил Ты здесь ангелом, песнословцем сияния Твоего, о безсмертный Свет и вновь родившийся для смертнаго, безплотная Высота, напоследок же, чтобы избавить от гибели
Поликрат.
