Драгана сидела в своей комнате на любимом кресле, под тёплым пледом, а в руках крутила ручку: янтарь потускнел от отсутствия солнца, вензеля из серебра практически потемнели, и нужно бы почистить, но расставаться с предметом не хотелось.
Дверь тихонько заскрипела, и она услышала шаги, но не обернулась. Это всё мог быть обман, и если попадётся, то упадёт от бессилия и не сможет встать.
– Я принёс нам кофе, ― Томас подошёл к ней с подносом, отодвинул тюль и поставил на подоконник. ― Чёрный, с двумя ложками сахара. Как ты любишь. Помнишь, как мы его всегда пили в беседке перед озером?
Драгана чуть наклонила голову, даже прислушалась, но не ответила, только ещё раз прокрутила тяжёлую ручку, и схватила её так крепко, пока усик от колпачка не принёс раздражающую боль.
– Ты почти не выходила из комнаты.
Томас протянул ей блюдечко с маленькой чашкой, от которой ещё поднимался пар. Узор на чашке был незнаком, и она засомневалась, и снова принялась раскручивать ручку между пальцев.
«Я прикоснусь, и она разлетится осколками, ранит мои глаза, а брат обратится дымкой, что задушит мою волю», ― мысли копошились в ней роем сомнений и переживаний. Драгана немного уселась удобнее, подтягивая ноги выше к подбородку.
– Может, ты хочешь прогуляться завтра? ― брат бережно коснулся руки, и она выдохнула, радуясь, что не случилось ничего ужасного, и с улыбкой приняла кофе. ― Ты больше суток не выходила из дома.
Ответить ей было нечего. Дома спокойно, тепло и уютно. На улице слишком много вариантов, куда можно пойти или заняться. Нет причин так рисковать, чтобы лишиться убежища.
«Вкусный кофе!» ― она хотела произнести это вслух, но не смогла отыскать в себе достаточно смелости.
Больше Томас не пытался с ней заговорить, и они наблюдали за природой. За тучами, что разошлись перед самым закатом. Следили за солнцем, что окрашивало горизонт в яркие красные оттенки. Драгана улыбалась, а в руках сжимала чашку, ощупывая выпуклый рельеф рисунка, стараясь его вспомнить. Фарфор нагрелся от её рук, казался таким настоящим, что она поверила.
Ближе к часу ночи, когда небо снова заволокло тьмой и луна скрылась, Томас зашевелился. Он продолжал задавать вопросы: «Ты высыпаешься? Может, хочешь поесть? Как себя чувствуешь? Не замерзаешь ночью под этим одеялом, может, достанем из гардеробной другое?». И ей не хотелось его расстраивать. Он выглядел таким подавленным, а слова так и ударялись о зубы, не способные прорваться сквозь решётку, что его успокоить.
Драгана дождалась, когда он включит лампы на тумбочке, прежде чем потушить основной свет и торшеры. Брат пожелал ей спокойной ночи, пообещал утром принести кофе и ушёл. Несколько минут она сидела в кровати, следила за дверью, и только после, когда он не вернулся, встала и заперла дверь на замок.
Шторы она не рискнула задёргивать самостоятельно, но боялась, что кто-то может подглядеть за ней, хотя
