книгами Ленинской и Исторической библиотек, материалами Центрального Государственного архива Октябрьской революции и, конечно, своим архивом, который он содержал в образцовом порядок»
«Я писала Хрущеву, Косыгину, Брежневу – и не получала ответов, ни положительных, ни отрицательных. А он в это же время писал письма с просьбой восстановить его членство в партии. Наконец ему дали персональную пенсию и право пользоваться хорошей поликлиникой (я просила только о поликлинике). Он, конечно, поблагодарил, но мне сказал: „Лучше бы в партии восстановили“».
(Но историки всех времён и народов эти записки почему-то последовательно игнорируют п.а.)
Ф. Чуев «Так говорил Каганович.
«– Даже в войну транспорт работал, как следует, – отвечает Каганович. – Ведь мне за годы войны никто не дал ни одной шпалы, ни одного костыля. Но у меня было все! Откуда это взялось? А говорят, мы не готовились! – горячо восклицает он. В темпераменте и твердости ему не откажешь и сейчас. А ведь живет он уже на земле девяносто восьмой год.»
(Каганович один из немногих руководителей о котором слагались и пелись песни. п.а.)
«Нашей песне печаль незнакома,
С этой песней нам легче идти,
Этой песней встречаем наркома,
Дорогого наркома пути!
Эх, самая залетная,
Светлая, высотная,
Песня пролетает с ветерком,
Эх, солнце разливается,
Песне улыбается
Каганович – сталинский нарком!»
«Обычная, весьма скромная московская квартира никак не соответствует былому рангу хозяина. Несколько лет назад он сломал ногу и ходит с трудом. Давно не бывал на воздухе, а в квартире нет даже балкона. Во дворе караулят журналисты, ломятся в дверь, но Каганович никого не принимает, а понаписано о нем столько неправды, разве что чуть поменьше, чем о Сталине. Пишут, что скопил большие богатства, но я-то знаю, как он живет.
У многих в голове не укладывается, что человек, занимавший высшие посты, ничего не взял для себя от государства»
На июньском (1957 г.) Пленуме ЦК Каганович выведен из состава Президиума ЦК и из состава ЦК за несовместимую с ленинскими принципами партии фракционную деятельность, в июле 1957 г. решением КПК при ЦК КПСС объявлен строгий выговор с занесением в учетную карточку, в декабре 1961 г. первичной парторганизацией исключен из партии, в мае 1962 г. МГК КПСС подтвердил это решение.
А если бы Коганович не выдвинул ни Хрущева, ни Брежнева!? Если бы он рассмотрел в одном мстительного приспособленца, а в другом мягкотелого «миротворца-соглашателя», любившего поцеловаться с кем ни попадя!?
В заключении сказать лучше, чем сам Лазарь Моисеевич невозможно.
