плыли в своих каяках, сопровождая умиаки, словно эсминцы большой грузовой корабль. В открытом море каяки могли подходить с наветренной стороны к другим лодкам и защищать их от брызг и высоких волн.
По пути инуиты иногда постреливали из луков в морских птиц и пытались загарпунить тюленя. Женщины коротали время, шутя между собой и заводя песни: пели о том, что было на душе. Через несколько часов Фройхен всё-таки уговорил женщин дать ему погрести, но быстро оконфузился: он за ними не поспевал. Впрочем, это был ещё не главный сюрприз: ещё через некоторое время к ним приблизился четырнадцатилетний инуит на каяке и принялся сосать грудь у женщины. Позже Фройхен узнал, что многие инуитские женщины настаивали на том, чтобы кормить детей грудью так долго, как это было возможно: таким образом они доказывали, что ещё молоды и полны сил. Когда женщина уже не могла кормить грудью – тогда её наконец признавали старухой.
Группа путешественников плыла через фьорды, и Фройхен, задрав голову, смотрел на заснеженные скалистые мысы, поднимавшиеся из воды. Отражаясь в глубокой, тёмной воде, они походили на челюсти какого-то древнего животного. Невдалеке плавали айсберги, и солнечный свет играл тысячей оттенков синего на их спинах.
Добравшись до Сарфаннгуака, Фройхен и Брёнлунн осмотрели собак: проверили их лапы и зубы и только после этого стали торговаться о цене. Инуиты выглядели совсем бодрыми, несмотря на то что путешествие заняло тринадцать часов. Они радостно обсуждали между собой, как вечером устроят танцы.
Фройхен начал замечать закономерности, которые отличали танцы в Гренландии. Длились они очень долго, до десяти часов кряду, и гости обязательно пили особенный кофе, очень распространённый на этой земле: сырые кофейные зёрна обжаривали на сковороде до черноты, потом добавляли сушёный горох и снова жарили, пока не уходил запах. На вкус этот напиток был не слишком хорош, но сил танцующим прибавлял. Иногда делали перерывы, чтобы гости могли отдышаться, но как только музыканты начинали играть снова, все вскакивали с мест, будто пуганые птицы, и пускались в пляс.
Тем вечером, на пятом часу танцев, Фройхен заметил, что одна из женщин с его умиака, Магдаларек, постоянно ходит за ним. Он почувствовал, что нравится ей, но после фиаско с Арнарак не знал, чего и ожидать. Университет обеспечил Фройхену богатый сексуальный опыт, но здесь ситуация была другая[1]. От моряков он слышал массу историй про секс у гренландцев, но доверять им не спешил. Ему много говорили про обмен жёнами, полигамию и вообще про то, что Север – настоящий рай разнузданности. Но в дальнейшем оказалось, что сексуальные обычаи инуитов устроены намного сложнее и не похожи на свободный гедонизм, который описывали моряки. К некоторым вещам в сексуальной культуре инуиты относились строже, чем датчане, к иным – свободнее. Со временем Фройхен разберётся во всех деталях, но сейчас он действовал вслепую [2].
Через
В своих записках Фройхен на удивление искренне рассказывает о своём сексуальном опыте, даже неприятном. Например, в одних воспоминаниях он описывает, как потерял девственность с баронессой, которая была намного его старше и, по его словам, изнасиловала его (Фройхен был ещё подросток, ей было за сорок). Случилось это на каникулах в загородном доме. Женщина застала его врасплох, заявив, что её заводят «неуклюжие, неловкие мальчики», и Фройхен даже не успел сообразить, что происходило. «Мальчику надлежит открыть для себя такие вещи в комфортных условиях и с его согласия, но у меня отняли такую возможность», – позже написал он об этом травматическом событии.
Любопытно отметить, как национальность чужестранцев влияла на то, как они описывали инуитские сексуальные обыкновения. Французы хвалили их полигамию и почти не старались скрыть, что сами в ней с восторгом участвовали. Англичане и американцы были более сдержанны в воспоминаниях, участие принимали с радостью, но предпочитали не писать об этом. Скандинавы тоже участвовали с удовольствием, но обсуждали это в сухой, деловой манере, словно это не имело большого значения.
