богатое внутри себя самого, ибо она есть понятие.
Поэтому, оно есть, во-первых, простое отношение к себе самому; оно только внутри себя. Но это тожество есть, во-вторых, внутри себя абсолютное опосредование, но не нечто опосредованное. О таком общем, которое есть опосредованное, именно об отвлеченном, противоположном частному и единичному общему, может идти речь лишь по поводу определенного понятия. Но уже и отвлеченное подразумевает для своего достижения отбрасывания прочих определений конкретного. Эти определения, как таковые, суть вообще отрицания, а равным образом далее и отбрасывание их есть отрицание. Таким образом, при отвлечении также имеет место отрицание отрицания. Но это двойное отрицание представляется так, как будто оно для отвлеченного внешне, и как будто как отбрасываемые дальнейшие свойства конкретного составляющих содержание отвлеченного, так и действие отбрасывания одних и удержания других совершаются вне его. В такой внешности общее еще не определило себя в отличие от своего движения; оно есть еще само внутри себя то абсолютное опосредование, которое именно и есть отрицание отрицания или абсолютная отрицательность.
Соответственно этому первоначальному единству, первое отрицательное или определение не есть, во-первых, какое-либо ограничение общего, но последнее сохраняется в нем и положительно тожественно с собою. Категории бытия, как понятия, были по существу этими тожествами определений с самими собою в их ограничении или их инобытии; но это тожество было лишь понятием в себе; оно еще не обнаруживалось. Поэтому, качественное определение, как таковое, перешло в его другие и имело своею истиною некоторое отличное от него определение. Напротив, общее, даже когда оно полагает себя в некотором определении, остается в нем тем же, что оно есть. Оно есть душа конкретного, коему оно присуще, не стесненное и саморавное в его многообразии и различии. Оно не уносится в становление, но продолжается непомраченное им и имеет силу неизменного, бессмертного самосохранения.
Равным образом, оно не имеет только видимости в другом, как определение рефлексии. Последнее, как относительное, не только относится лишь к себе, но есть некоторое отношение. Оно обнаруживает себя в своем другом, но имеет в нем лишь видимость, и видимость каждого в другом или их обоюдное определение при их самостоятельности имеет форму внешнего действия. Напротив, общее положено, как сущность своего определения, как его собственная положительная природа. Ибо определение, составляющее его отрицательное, есть в понятии только его положение или, по существу, вместе с тем отрицательное отрицательного, и лишь это тожество отрицательного с собою и есть общее. Тем самым общее есть также субстанция своих определений, но так, что то, что было для субстанции, как таковой, случайным, есть собственное опосредование понятия самим собою, его собственная имманентная рефлексия. Но это опосредование, ближайшим образом повышающее случайное
