разве может быть иначе?
– Да, вы правы. – Бальтазар отвернулся от светловолосой красавицы и взглянул на Марка. Его глаза сейчас напоминали поверхность моря, почти радужные. – Однако не все рады тому, что вам оказывают почести. Вас считают всего лишь кондотьером, наемником морской державы.
– Синьор Бальтазар, я и раньше сталкивался с всепоглощающей завистью. Это спутница любого мужчины, имеющего хотя бы какое-то влияние. Но я ценю ваше предостережение.
На мраморной лестнице за пределами комнаты раздались шаги, послышалось слабое эхо мужского смеха. Взгляд Бальтазара устремился к двери.
– Мой отец не допустит никакой угрозы своему положению. Даже если она исходит от его деловых партнеров.
– Я не собираюсь стать советником дожа. Очень скоро я покину Венецию.
– Синьор Веласкес, все же в этой жизни осторожность не помешает, – заметил Бальтазар, кивнул и, не сказав ни слова, неровной походкой, свойственной молодости, отошел от окна, пройдя мимо отца, возникшего в дверях.
– А, синьор Веласкес, – приветливо заговорил Эрмано, – рад видеть, что мой сын оказывает вам гостеприимство, пока я занят делами. Я послал за вином и закусками.
– Ваш сын показался мне перспективным юношей, – заметил Марк. Он повернулся и закрыл окно, поскольку в мраморной комнате в конце дня становилось холодно. Внизу на драгоценных камнях белого дублета Бальтазара мелькнул свет факела, когда тот ступил в гондолу светловолосой куртизанки. Она обняла его за шею и прильнула к нему, когда гондола заскользила по воде.
– Перспективный? – Эрмано посмотрел на канал, прищурив глаза. – Очень мило, что вы так говорите, и, разумеется, я возлагаю на него большие надежды. Бальтазар мой единственный сын. Однако боюсь, что он много унаследовал от своей матери. Она из знаменитого рода, но слабая духом.
Рукой, усеянной кольцами, Эрмано указал на один из последних портретов с изображением бледной, пышной дамы в атласе, соболях и драгоценностях. Четвертая графиня Грацциано. Марк сделал вид, что внимательно рассматривает портрет, однако в действительности наблюдал за графом. Они с Грацциано были почти одного роста, но граф крупнее, плотнее, его когда-то мускулистое тело постепенно заплывало жиром. Словом, стареющий, но сильный лев, сохранивший бдительность и не собиравшийся уступить свою славу какому-то жалкому щенку.
– Знаете, я был женат четырежды? – задумчиво спросил Эрмано. – Все жены богатые и знатные, прилично приумножили мое состояние, и только одна подарила мне ребенка, который выжил. Очень мрачного и слабого ребенка. Я боюсь за судьбу всего нажитого, когда уйду в мир иной.
– У многих юношей наступает время, когда они всем недовольны. Синьор Бальтазар молод. Он вполне сможет избавиться от этого.
– Надеюсь на это. – Эрмано посмотрел на Марка, его глаза были столь же зелеными, как у сына, но более сосредоточенными. – Синьор Веласкес, могу поспорить, вы не переживали подобного времени.
