вся дрожишь, – заметил Габриэль, едва я прикрылась.
Я тихо и вымученно хихикнула:
– Это был особенно скверный сон. У меня так бывает время от времени.
Он кивнул:
– У меня тоже.
– Да? И что тебе снится? – Мне не хотелось, чтобы он уходил.
– Моя жена, – ответил Габриэль. – В тот день, когда она… умерла.
– А… – Почему-то я не удивилась. – Когда это случилось?
Он прошел через комнату и, секунду поколебавшись, присел на краешек кровати.
– Два года назад.
– Что произошло?
Габриэль посмотрел на меня, и я заметила в его взгляде понимание.
– Мы шли по улице. Она хотела купить мне подарок на день рождения. – Его голос звучал глухо. – Рубашку. Я всегда был большим привередой в выборе рубашек… я и сейчас такой. Так что все заняло гораздо больше времени, чем должно было. А может, я не хотел, чтобы это утро заканчивалось… Приятное простое утро с женой, свободное от работы. Светило солнце. В четвертом по счету магазине к нам подошел мужчина… и на секунду в его глазах появилось это странное выражение. Он выхватил нож и вонзил ей в живот. Очень быстро – ты не поверишь, насколько быстро. При этом бормотал себе под нос какую-то тарабарщину – словно на выдуманном языке.
Лунный луч, падавший из окна, посеребрил половину лица Габриэля. У меня перехватило дыхание. Так вот почему он был готов поверить в фейри…
– Он посмотрел на меня, и его глаза блеснули, – продолжал Габриэль. – На секунду они стали красными и пустыми, а потом снова вспыхнули. Он отбросил нож и выбежал из магазина. Я был слишком занят помощью жене… И даже не пытался его остановить.
Я с трудом сглотнула подступивший к горлу ком.
– Его поймали?
– Его труп нашли в переулке неподалеку отсюда. Голова превратилась в месиво из костей и крови. Он много раз бился головой о стену. По крайней мере, таково официальное заключение.
– Ты в это не веришь?
Габриэль пожал плечами:
– Не знаю.
– А твоя жена?
– Она умерла прямо там, в магазине, от потери крови. Убийца искромсал ее всю изнутри… – Его голос дрогнул, и Габриэль не договорил.
В комнате повисло тяжелое молчание, и я судорожно вздохнула.
– Когда я вижу сны, они всегда о смерти моей матери. То есть о смерти моих родителей. Это было и убийство, и самоубийство. Отец убил мать, а потом покончил с собой. Я была в соседней комнате, когда это случилось, и храбро пряталась под кроватью. Я ничего не сделала, чтобы помочь. Даже не позвонила в полицию. – По моей щеке скатилась слеза. – В моих ночных кошмарах всегда появляется кто-то, кто обвиняет меня. И, знаешь, насчет страха…
Тут мысли спутались, и я замолчала. Я не могла признаться, что страх был для меня наркотиком даже тогда, когда убили мою мать. Это чересчур даже для Габриэля.
– Сколько тебе было? – тихо спросил он.
– Тринадцать.
