Спиталфилдз, говоришь? А где именно?
– Дом на Криспин-стрит. Это небезопасное место, чтобы появляться там даже в дневное время, так что, надеюсь, ты не думаешь туда пойти одна, моя дорогая! Я предлагаю тебе завтра занести пачку номеров «Графомана» новому продавцу в Бишопсгейте, совсем неподалеку оттуда. Ты должна взять с собой одного из братьев Бидди и просто порасспросить владельцев местных магазинчиков об этом Вороньем замке. Только будь осторожна!
Розали похлопала Хелен по руке:
– Совсем в моем духе. Я отнесу «Графоман» и прихвачу с собой одного из О’Брайенов, прежде чем начну наводить справки о жадном домовладельце. – Она встала с диванчика, чтобы помыть чашки, как вдруг дверь отворилась и перед ней предстали две маленькие заспанные детские фигурки, держащиеся за руки.
– Тоби! – воскликнула Хелен. – Кэти! Что вы здесь делаете, почему не в кровати?
Тоби поддерживал Кэти как настоящий защитник.
– Она плакала, – объяснил мальчик. – Я думал, одна из вас ее услышит, но вы заняты. Кэти очень расстроена.
– О, Кэти, моя дорогая. – Розали подхватила на руки заплаканную малышку, сжимавшую в руках потрепанную тряпичную куклу, и заключила ее в крепкие объятия. – Моя бедная Кэти, что случилось?
– Мама, – прошептала девочка. – Хочу маму.
Розали поцеловала ребенка, чувствуя, как запершило в горле. Она бережно отнесла полусонную девочку в кроватку, стоявшую в углу маленькой спаленки, которую выделила им Хелен, и принялась укачивать, тихо запев колыбельную.
Сняв наконец плащ, Розали расправила складки прозрачного платья и уставилась в темный угол комнаты, куда не доходил свет дрожащей свечи. Еще одно воспоминание посетило ее в эту ночь. Матушка тщательно одевает дочек к рождественской службе в ближайшей церкви. Это уже их вторая зима в Англии, снежная и холодная.
– Мама, – спросила Розали, – а нам обязательно туда идти? Не думаю, что им понравится, если мы…
– На Рождество все по-другому, ma cher[5], – ответила матушка, крепко закутывая Розали в шарф. – Это время, когда люди добры ко всем.
Но только не к француженке и ее семье. Викарий не пустил их на порог храма. В памяти Розали навсегда останется убитое горем лицо матери, когда они возвращались домой сквозь рождественскую метель.
В ту же ночь Розали написала для Линетт сказку о бале в волшебном замке. Лицо сестры светилось от счастья, когда она ей ее прочла.
– А я когда-нибудь окажусь в настоящем замке?
– В один прекрасный день, почему бы и нет? Там будет сервирован роскошный ужин, гости примутся танцевать, и, о, Линетт, на нас будут такие прекрасные платья!
– Там должен жить принц! – В глазах Линетт сверкали радостные искорки. – Он будет танцевать со мной, и я стану его принцессой. Ведь так, Розали? Так?
А теперь Линетт умерла, умерли и все ее мечты. Когда Хелен не спеша спустилась
Моя дорогая (
