наверное, пойду, мне пора домой, – произнес Миша и хотел уже развернуться в сторону своего подъезда, но тут же смекнул, что тогда его обман вскроется. Парень замер в нерешительности.
– А ты где живешь? – раздался голос сзади.
Миша повернулся к Жене.
– На улице Лесничества, – сказал он.
– А какой дом?
– Тр… три… тридцать эм… пять, – еле выдавил из себя мальчик.
Женя слегка подняла взгляд, чуть выше Миши и произнесла:
– Улица Лесничества в городе Потерянное насчитывает двадцать восемь домов. Ты обманываешь меня?
Лицо Жени слегка съехало в бок – глаза, рот, нос, губы синхронно сместились к левому уху буквально на сантиметр, будто маска, которую немного сдвинули в сторону, но вскоре все вернулось на свое место. Миша раскрыл рот и протер глаза. Продолжил всматриваться в лицо женщине, сделав несколько шагов назад.
– Кто вы такая? – спросил он снова.
– Я Женя.
Миша пятился, а женщина продолжала сидеть на качелях, медленно доворачивая голову в сторону мальчика.
– Тот, кто дает мне неправильную информацию, причиняет мне вред. Ты обманул меня, Миша.
Поняв, что хитрость его раскрыта, мальчик решил дальше ничего не выдумывать.
– Квартиру-то она мою не знает, – подумал он и сделал еще несколько шагов назад. В это время Женщина резко встала с качелей. Она пошатнулась, будто потеряла равновесие. Ноги ее колыхнулись, пуская волну, словно канаты, словно тела змей, а потом застыли, приобретя твердость. Миша развернулся и без оглядки рванул к своему подъезду.
5. Зубы
Кабинет Алёне выделили в отделении полиции, которое представляло из себя небольшое одноэтажное здание, скорее похожее на жилой частный дом, построенный еще при Союзе.
– Ну вот, располагайтесь, – произнес Сергей Петрович, окидывая рукой помещение площадью десять квадратных метров, – это, конечно, не Московские хоромы, но зато окно есть. В случае пожара можно выскочить и не сгореть (смеётся). Из люксовых удобств – стул и стол. Если захотите покурить, можно прям тут в окно.
– Я не курю, – Алёна дошла до стола и повернулась к Сергею Петровичу, тот радостно сиял, как полированный медный таз. Самыми яркими его чертами сейчас были выпуклые щечки и густые седые усы. Казалось, усы и щеки заполняли все его лицо, особенно на фоне маленьких глазок за толстыми линзами квадратных очков. Чего он так радовался, Алёна понять не могла.
Пол в кабинете был выложен древнейшим обшарпанным паркетом, а стены выкрашены в серый цвет. Под окном висел чугунный радиатор старого образца, такой, в виде гармошки, каких уже практически нигде не осталось.
– Ну, как вам? – спросил капитан.
– Что “как мне?” – переспросила Алёна, повернувшись к стеллажу возле стены напротив окна. Стеллаж был заполнен папками, а в центре его стоял хрустальный сервиз.
– Нравится новое место?
Алёна посмотрела в глаза капитану и без эмоций произнесла:
