я обнаружила год. Тысяча восемьсот девяносто шестой. Ого, неудивительно, что у него такой вид. Я закрыла кожаную обложку и аккуратно погладила корешок. Она слишком красивая, чтобы ее выбрасывать, но все же в плохом состоянии. Эта книга явно пережила много лет приключений.
Я уже собиралась положить ее в стопку с плохо сохранившимися экземплярами, как меня охватило щемящее чувство. Как будто книга поняла, что я от нее отказываюсь. С другой стороны, это ведь какая-то сюрреалистичная мысль, да? Я задумчиво изучала том с загнутыми страничками и множеством вмятинок. Безумная мысль о том, что у этой книги образовалась со мной связь, никак не покидала меня. Так что я приняла решение и бережно отложила гримуар. Конец этой книги еще не написан.
Я поднялась на лестницу, сняла с полок остальные коробки и занялась другими книгами. Хорошие в одну сторону, плохие – в другую. Совсем как Золушка, я погрузилась в работу и совершенно забыла о времени. А когда в конце концов добралась до последней коробки, услышала бой часов. Сначала один раз, затем второй, потом третий. Закончился он на тринадцатом ударе. После этого в затхлом помещении воцарилась зловещая тишина.
У меня внутри вновь медленно просыпалось нехорошее предчувствие, поэтому я торопливо продолжила сортировать оставшиеся книги. Под конец сформировалось в общей сложности три стопки с плохо сохранившимися экземплярами. Рядом с ними лежал гримуар. Я подняла старинный том, крепко прижала к себе кожаную обложку и встала. Пора ему опять увидеть дневной свет.
Как только я вышла в коридор, свет автоматически погас. Окутавшая тьма вызвала легкую панику. Обычно темнота меня не пугает. Даже наоборот. «Человек боится не того, что окажется один в темноте, а того, что окажется в темноте не один». Это предложение из одной из папиных книг запомнилось мне еще в детстве. Оно, как и многие другие слова отца, с ранних лет помогает мне смотреть на ночь и сопровождающую ее тьму с другой точки зрения. Кроме того, папа обычно писал свои романы по ночам. В это время суток тебя никто не беспокоит, нет ни встреч, ни школы. Ночью все спокойно и мир спит. Со временем я тоже начала зачитываться книгами с позднего вечера и до самой ночи. Так что к темноте я определенно привыкла, но эта, в подвале, иная. Жуткая, засасывающая и давящая.
Поежившись, я на ощупь пошла вдоль стены в поисках выключателя. Когда тот нашелся, у меня вырвался вздох облегчения, и я быстро на него нажала. А едва вспыхнул свет, испуганно вздрогнула. Дверь с вороньей головой оказалась всего в паре сантиметров от меня. И, словно меня дожидаясь, она громко скрипнула и приоткрылась на узкую щелочку. Я стояла как вкопанная. Вскоре опять раздался бой часов. Он доносился прямо из запретной комнаты.
Внутренний голос шептал, что нужно немедленно отсюда исчезнуть. С другой же стороны, у меня внутри живет еще один любопытный голосок, который вынуждал узнать, что скрывается за дверью. И конечно же (как же иначе?), победило безрассудство.
Даже зная, что это плохая идея, я сделала шаг к
