Москву, выступают деятели, пишут газеты: только первопрестольная Москва, ибо в ней одной чувствуется настоящий пульс русской национальной жизни, она безконечно дорога русскому сердцу, а у Петрограда – чиновный и интернациональный характер, он в чуждом климате, в стороне от России и её производительных центров, и противостоит ей, никогда не пользовался её доверием, только так и мог развиться Двор, похожий на немецкий, и космополитическая каста бюрократов, мертвящая иноземная мерка на все благие начинания земской России. Но перенести Учредительное из Петрограда – это перестройка всего административного аппарата, масса технических трудностей, – да и не хочет ни одна социалистическая партия.
А пока мы ломаем голову надо всеми этими проблемами и тянем – а жизнь идёт, и что-то надо решать, и вон Временное правительство без всякого Учредительного Собрания утвердило акт о самостоятельности Польши. Немало.
Всё это готовился сказать Станкевич в докладе – но была ещё одна сторона, о которой говорить ли Совещанию Советов и как? – это сами Советы: как они будут вести себя при выборах в Учредительное? Ведь не безучастно. По меньшей мере, они будут контролировать выборы – но насколько безпристрастно? А верней всего и агитировать, и активно участвовать? – так они полностью и определят состав Учредительного Собрания. Ведь Советы – это тоже как бы всенародность, и – зачем им вторая всенародность, в виде Учредительного? Одна всенародность – отменяет другую. Но пока Учредительное соберётся отменить Советы – у этих уже кадры, они вовладались, у них навыки властно распоряжаться, – неужели они теперь упразднятся?
И к чему тогда весь доклад?
Что-нибудь об этом Станкевич решил намекнуть. Предупреждающе для умных.
Но – так потекло Совещание, что скомкался и уже на хвосте, без значения и последствий проскользнул его доклад: не оставалось уже времени, ни тем более на прения, проскочило это Учредительное Собрание как курьерский мимоходный поезд, мало кем и разгляженный, а при голосовании подготовленной резолюции уже не было и половины Совещания – разъехались на Пасху. Но не упустили постановить, что Советы должны существовать на средства от государства.
А скомкали всё потому, что Совещание было размахнуто без расчёта и проведено без разума. Первый день заседаний чуть не весь ушёл на приветствия и на провожанье гроба Стасика Чхеидзе на вокзал, в Батум. Часа два то ждали Бабушку, то слушали её искренно благостное: «Все мы дети одного народа, зачем стали ссориться?» Собрали людей из дальних мест – и растянули на неделю, наворотили невозможное число вопросов и секций, и никто ничего не разбирал. (Хорошая репетиция к Учредительному.)
А между тем: как много можно было тут понаблюдать и поучиться, проверить политику. Это и был – народ,
