материнской нежностью и в то же время ответственностью. Она радовалась тому, что, потеряв столько близких, она даст жизнь новому человеку, восполняющему те большие потери от войн и голода. Ведь так было всегда – погибали воины, мор сжирал тысячи и тысячи, а женщины снова и снова наполняли землю жизнью. И она почувствовала свою сопричастность к великому круговороту жизни… Первой у них родилась дочь – Зайнаб, через два года и сын – Ислам.
Казалось, что во все окружение пришли мир и согласие, что, наконец, новая власть утвердилась и наступила стабильность, но недолго это продлилось. Зухре не забыть тот день, когда в село приехало партийное руководство из Красноусольска, так теперь называли Богоявленский. Всех собрали в клубе – бывшем доме Султанбек-бая, который был увешан красными флагами и лозунгами. На самом главном месте над столом с трибуной висел портрет Ленина. По стенам развешаны печатные плакаты. Зухра давно не видела всех сельчан вместе, и ее поразило то, что состав жителей сильно изменился – из прошлого окружения остались единицы; подросла молодежь, уже полностью преданная коммунистам, и называли их комсомольцами. Они с воодушевлением делали все, к чему призывала их партия, бурно отмечали новые революционные праздники. Самое страшное, что они сделали вместе с руководством, – снесли все мечети в округе, ничего святого для них, кроме Ленина и идеи равенства, не было.
Вожаком этих комсомольцев был высокий, статный рыжеватый Хабир. Сейчас он важно сидел в президиуме, рядом с секретарем партийной ячейки. Зухра узнала его, это был самый младший сын Гайши, у которых она жила в сарае. Тогда ему было лет семь. Отличался он непоседливым характером. Несмотря на голодное бессилие, он лез во все дыры. Не раз снимала его Зухра с крыши: залезет, а слезть не может. И ревет на весь двор – дранки крыши были занозистыми. Снимет его Зухра, сама еле передвигающаяся, и вытаскивает из его худой задницы занозы. А однажды он чуть не захлебнулся в помоях – увидел в грязной жиже какой-то кусочек, похожий на корку хлеба, и полез доставать. Зухра успела увидеть уже мелькнувшие над кадкой босые пятки. Вовремя вытащила его, уже успевшего хлебнуть вонючей жижи. И вот теперь он – вожак комсомола.
Говорили, что никто не соглашался на снос минарета – башенки мечети, в котором долго служил Мухаметша; он еще гордо возвышался и мозолил глаза коммунистам. Но все-таки со временем нашлись такие люди из соседней деревни…
Был хмурый дождливый день, долина реки Мендым была в тумане, горы вовсе исчезли в призрачной белизне, лишь чуть просматривалась гора Караульная. «Бригада», вооруженная лестницами, веревками, топорами и ломами, возглавляемая комсомольцами с красными флагами и лозунгами, торжественно, распевая революционные песни, прошла по затихшей деревне. Вслед им хмурые старушки шептали проклятия:
– Безбожники, чтоб вам пусто было. Мало им тех мечетей, и эту надо порешить. Чтобы вам в аду гореть…
Бригада с песнями и речевками окружила мечеть.
– Столетиями безграмотные и темные
