образно.
– Я тоже.
– Ты и сам от него бегаешь и прячешься вечно.
– Не бегаю.
– Бегаешь.
…
– Нет.
– Ладно, не будем сраться. Не из-за него же.
– Ну… да.
Не Ане же им заниматься там. А Даня тоже на себя не возьмет, когда ему. Про чужих американских женщин – незнакомых инклюзивных сиделок – они больше даже не начинали, ну не хватало их еще в новом доме.
Еще несколько минут говорят.
– Ну ладно. Я и сам думал. Просто как-то… не знаю.
– Ну!
– Ладно.
– Не возьмем?
– Не возьмем, – слышит Дима из-за угла. Слова отца. Ноги сгибаются в кривые ходули, в деревяшки для паданья. – Может, там он действительно ни к чему.
Что такое рисунки хуюнки? Мама сейчас говорила. Не знаю. Что то про меня.
Им будто страшно мне показалось. И мне тоже. Но они уезжают а я здесь.
Я хотел выбежать из заугла. И сказать что тоже. хочу с ними. Но они говорили
И я побежал к себе и не плакать. Но всё равно.
– Да, доброе утро.
Прошла почти неделя с Настиного приезда в коррекционку. Сережа с Кристиной утром вышли из квартиры и, вероятно, пошли-поехали в свои учебно-рабочие места. Настя раскинулась на кровати, лениво дотянулась до телефона и набрала Олю. Та поздоровалась в ответ.
– Слушай, я… вообще-то я не уверена. Так звоню, уточнить, подумать.
– А, хорошо, – отвечал глубокий, добрый голос не глубокой, но доброй, пышной Оли. – А что такое?
Настя вспомнила Наташино тогда: Не хочешь вернуться? Место твое свободно, даже стол вон. Приходили к нам тут, но тоже уволились.
– Это как, она это серьезно говорила?
– Да, наверно. Я думаю, да. Конечно! Место свободно, ищут дефектолога как раз. Но сама понимаешь, сколько они будут. Искать. А что?
– Да так, вот думаю просто. Может, и действительно, не знаю пока.
– Ты с Наташей об этом говорила?
С Наташей Настя говорить пока не хотела. Та перетянет всё на себя, сорвет кожу, как одеяло холодной ночью, Настя собиралась разобраться с этим вопросом без давления и суеты, точнее, не собиралась, ну, собиралась, но не разобраться – а уточнить, так, понять, что не вариант, и думать забыть. В общем, разобраться, и всё.
– Напиши Виталию Афанасьевичу. У тебя есть его почта? Или в Вотсапе… Я пришлю. Он расскажет. Я подробностей-то не знаю.
Хорошо. Не очень-то надо, но на всякий.
– И что Дима с семьей переезжает, так хорошо получается. Такой мальчик хороший, может, там у него жизнь хоть как-то… Куда они едут, кстати, я забыла? В Европу?
– Вообще-то, знаешь… Дима уже никуда не переезжает. Родители его с собой не берут. Улетают без него.
– О.
– Сказал
