дальше, и шли еще около часа, пока издалека не донесся странный звук. Поначалу такой тихий, что они не сразу поняли, что это. Гул, стрекот, шелест, скрип. Но уже через пару минут из-за холма вынырнула цепь огней. Странные механизмы с вращающимися челюстями, с близко посаженными яркими фарами шли через поле косой шеренгой.
– Комбайны! – удивился Пашка. – Ночью!
Фонарик сделался не нужен. Пашка и Артур увидели на дороге свет – и свои длинные черные тени впереди, через секунду поняли, что фары бьют прямо в спину, еще через полсекунды отскочили к обочине, пропуская колонну пустых грузовиков-зерновозов.
– И вот так мы оказались в самом центре ночных сельхозработ, – желчно пробормотал Артур.
– Прут, как слепые. – Пашка закашлялся от пыли. – Не видят, что ли, живых пешеходов?
Цепь огней в поле приближалась, будто комбайны не собирались делать разницы между колосьями и людьми.
– Они же не поедут по дороге, – растерянно сказал Пашка. – Чисто технически…
– Чисто технически тут пешеходы ночью не ходят, – отозвался Артур. – А уборка зерновых ночью – обычная практика в некоторых регионах…
Конечно, у него всегда была пятерка по биологии.
Пашку накрыло будто липкой сетью:
– Он сказал… Что мы не уедем из Торпы… Даже если захотим.
– Он не начальник сельхозкооператива, – сурово отозвался Артур. – Он не распоряжается комбайнами. Это совпадение.
– Артур, – взмолился Пашка, чувствуя, как заливается потом спина. – Пойдем скорее, пожалуйста. Ты же сам сказал, это всего лишь комбайнеры, они убирают пшеницу…
– Это рожь.
– Ну и тем более! Надо идти, мы больше чем полдороги прошли!
Строй комбайнов был совсем близко, правофланговый задевал обочину вертящейся челюстью. Фары превращали ночь в день; Артур оттащил зазевавшегося Пашку подальше, и огромное, окутанное облаком дыма механическое чудовище пролязгало мимо. В окне мелькнул силуэт человека, вскинувшего руку в очень неприличном жесте.
– Все они видят, – пробормотал Пашка. – Пошли!
Они переждали зерновозку, идущую вслед за комбайном, протерли глаза от пыли и мельчайшей соломы и, прикрывая лица рукавами, стараясь поменьше дышать, побежали бегом. Звук моторов отдалился, снова сделалось темно, Артур и Пашка перешли на шаг. Поле справа было выкошено и казалось растерянным, поле слева все так же покачивало тяжелыми колосьями, будто насмехаясь.
– Артур, – сказал Пашка, чтобы только не молчать на ходу. – А как ты думаешь, новые колосья знают, что случилось со старыми? У них есть генетическая память?
– Ага, – пробормотал Артур. – Они передают опыт из поколения в поколение. Пишут об этом книги и слагают песни…
Пашка коротко рассмеялся. Впереди уже виднелась лесополоса на краю поля.
– Если они просто растут, – продолжал Пашка, – и думают, что
