синяя от бессонницы, пролепетала:
– Я посижу с Симочкой, не волнуйся.
Ангелы, белокурые ангелы! Жаль, что, в отличие от настоящих, им нужны и кусок хлеба, и одежда, и на ноги что-нибудь… «Кому молиться, кому жертву принести, чтобы вот тут, в углу, появились хоть какие-нибудь валеночки?!» Супруг так любил, когда она ходила в ма-а-аленьких туфельках, с бантиками, а теперь извольте натянуть на покрасневшие, начинающие пухнуть ступни разваливающиеся опорки, перемотанные проволокой да остатками одеяла, и бежать по жгучему снегу на работу за два квартала.
Трудилась она в котельной кинотеатра. Это была местная достопримечательность, деревянное здание, срубленное на высоком берегу реки заезжим купцом. После национализации заведение осталось служить культуре, в нем показывали фильмы не только революционного содержания, но и комедии, и приключения, в связи с чем кинотеатр процветал.
Задачи кочегара обычные: топить да прибираться между сеансами и после. Котельная располагалась в подвале, оттуда было два хода – с улицы и с потаенного уголка фойе, в который кроме нее, старательной уборщицы, мало кто заглядывал. На работе было тошно, грязно, зато тепло. В крайнем случае можно было бы и ребят сюда пристроить, и Симочку перенести – если начальство согласится, он мальчик с норовом, а после болезни стал таким нервным.
«И где же все-таки… валенки найти? Ох и навозили же ножищами…»
Публика уже вошла в зал, и лишь какой-то парнишка замешкался у закрытых касс, озираясь. Довольно-таки упитанный, круглощекий, но по его «туалету», по разрозненным его деталям, было ясно, что он то ли из эвакуированных, то ли из пролетарского семейства, в котором мал-мала меньше и в котором принято донашивать за братьями и сестрами. Не похоже, что беспризорник, хотя кто их знает…
Все мысли померкли, когда в глаза ей так и бросились… валенки! Прекрасные, новехонькие, подшитые толстой кожей, и размер сорок четвертый, не меньше, как раз с запасом!
Прежде чем замысел оформился окончательно, она спросила, улыбаясь:
– Что, малыш, не попал на сеанс? А хочешь, покажу тайный ход?
Он весь вспыхнул от радости, как новогодний фонарик, на мгновение шевельнулась жалость – но как-то быстро пропала, поскольку была не ко времени. За эти месяцы она оторвалась не только от дома, но отреклась и от прежней жизни, от всего прошлого, отреклась от самой себя – лишь бы детей выпестовать. Лишь бы не голодали, не мерзли. Ради этого она готова… ну, в целом уже на все.
Главное – не наследить, а за этим дело не станет, главное – тщательно распределить по топке жаркие угольки, аккуратно раздробить крупные частицы, перемешать кусочки, проследить за тем, чтобы ничего не выпало на всеобщее обозрение.
…Валенки, почти новая ушанка, целый ватник, сатиновая рубаха, суконные добротные штаны – семейство внезапно разбогатело. Что-то можно было оставить, что-то продать, главное – спороть вот эту метку.
«Надо же, Ваня Жуков… да уж, нарочно не придумаешь…» – а вот как раз и ножичек, маленький, острый, со множеством лезвий,
