Юлий посещал и Мусейон, поражался искусством мастеров Клеопатры. Царица приподнесла римлянину в дар забавную шкатулку, с поющими птицами, заводившуюся от ключа. Четыре поворота – и, поднималась крышка, и золотая птичка выводила трели. Он слышал рассказы про мастеров Мусейона, про автоматы, сооруженные их гением, но увидеть – это совсем другое.
Доместик помог спуститься императору с лошади, Юлий поправил свой плащ, и знаком подозвал двоих слуг с ларцами, полными даров. Римлянин кивнул жрецу, и бросил полную горсть драгоценного ладана на едва горевший огонь треножника. Комната наполнилась удушливым и сладковатым ароматом благовоний, а бронзовая дверь сама открылась, даже не заскрипев. Жрец защелкнул засов, фиксируя тяжёлые створки. Вспыхнули огни светильников, освещая неярким светом славное обиталище. Дальше лестница вела в обширное подземелье. Охрана осталась во дворе, ожидая императора.
Гай Юлий прошёл через притвор, и очутился в комнате, где и находился золотой саркофаг. В золотом саркофаге был и второй, стеклянный, с телом Александра, погружённым в мутноватую желтоватую жидкость. Жрецы, с прикрытыми повязками ртами, осторожно сняли крышку из зеленоватого стекла в золотом переплёте.
Император, скрывая волнение, подошёл ближе, и попытался встать совсем рядом, но жрец знаком остановил Гая.
– Повелитель, ближе нельзя. Эта жидкость немного ядовита.
– Я рискну, – решился Цезарь, и встал вплотную к гробу.
Да, это был совсем не мёд. Жидкость резко пахла, и словно раздражала нос. Но тело… Словно и не прошло почти триста лет…Его прекрасные золотые волосы, были скреплены гребнями, что бы не всплывали вверх, пальцы украшены двумя перстнями-печатками…Но было одно Но. Цезарь был воином, сам был ранен, и он помнил рассказы о ранах Александра. В боку, в бедро, в руку. Шрам от копья на бедре был заметен, на предплечье от стрелы – тоже. Но под намокшей одеждой, которая облепляла тело, не было видно шрама в боку. Гай представлял себе этот громадный, сине-чёрный шрам от наконечника копья, такой не рассосётся никогда. Римлянин стал внимательнее приглядываться к лицу Повелителя мира. Белая кожа лица плотно охватывала скулы, подбородок, нос…В глазницы, понятно, вставили, камень, сказал он сам себе. Прекрасная работа. Чудесный бальзам, налитый в саркофаг, прекрасно сохранял тело. Только это не было телом, а отличной куклой.
– Вы смогли победить время, жрецы, – похвалил их Юлий, – вы должны были бы разбогатеть, зная секрет этой жидкости.
– Нет, Великий. Мы не знаем тайны состава. Его привозят корабли из далекой Серики. Серы посылают несколько сосудов, достаточных для сохранения тела.
– Ты честен жрец. Спасибо тебе.
По знаку патриция, слуги положили на пол приношения для иерофантов, и сделали два церемонных шага назад. Египтяне, поклонившись, без спешки, даже не открывая ларцы, взяли дары.
Цезарь, гордо неся свою голову, быстро удалялся из гробницы. Он сам привык к поклонению, и не желал, что бы хоть кто-то видел его
