стены и полы, тёмные золотые рамы картин, кроваво-алые ковровые дорожки, инкрустированные драгоценностями столики, хрустальные вазы изумительной работы… Дорого. Всё здесь было просто безумно дорого.
– Мне тоже не нравится, – усмехнулся Нэрен, внимательно отслеживая изменения на моём лице.
Осознав, что меня открыто рассматривают, я несколько смутилась.
Тут из-за угла впереди выплыла женщина в закрытом от шеи до кончиков пальцев светло-голубом платье с белоснежным передником и таким же чепчиком, скрывающим все волосы. Увидев нас, служанка молча поклонилась и собиралась продолжить движение, но была остановлена словами Нэрена:
– Равия, распорядись, чтобы на террасе накрыли к обеду. Предупреди поваров, что наша гостья очень нежная, голодная и незнакомая с местной кухней. И леди будет десерт.
Молча поклонившись, женщина развернулась и ушла туда, откуда только что появилась.
А я, глядя на то место, где она исчезла, малость виновато призналась:
– Я обокрала твою кухню.
– Стыдно стало? – насмешливо поинтересовался мужчина, продолжая неторопливо уводить меня вперёд по коридору.
– Ну-у, – протянула озадаченно. – Нет. Просто не хочу, чтобы ты поваров ругал. Они пали жертвами подлой чародейской деятельности.
Карам-дарт подчёркнуто осуждающе процокал языком, а когда я вскинула на него взгляд, то увидела улыбку на губах и сияние сине-золотых глаз. И поняла, что он не злится и не собирается.
Улыбнулась, благодаря. Нэрен улыбнулся шире.
И так хорошо на душе, так тепло, и никакие беды и переживания не могли разрушить этого волшебного момента абсолютного счастья.
– Как смотришь на небольшую экскурсию? – вдруг предложили мне, тормозя.
Поварам всё равно нужно было время на приготовление обеда, а дом Нэрена при первом беглом осмотре показался мне очень большим, так что:
– Я с удовольствием.
Мне подарили ещё одну, полную нежности улыбку и повели показывать комнаты.
Мы заглянули в каждую дверь. Нэрен показал мне абсолютно всё, даже идентичные по сути своей гостевые спальни. На третьей появилось ощущение, что надо мной издеваются, но на седьмой я наконец поняла: он хочет быть максимально открытым и не собирается утаивать ничего, даже таких мелочей.
В душе пробуждалось что-то большое, светлое, тёплое и живительное, а с губ не сходила растроганная улыбка.
Всего в доме было четыре наземных этажа, поднимающихся пирамидой. То есть с балкона третьего этажа было прекрасно видно происходящее на террасе второго. Плоская крыша представляла из себя взлётно-посадочную территорию, по которой мы тоже прошлись под мои восторженные вздохи – вид на город и цветущий на заднем дворе сад отсюда открывался просто изумительный.
Четыре обеденных зала разной величины, две кухни, восемь гостевых спален и ни одной для прислуги, те расходились
