меня. У меня не было осознанного желания куда-либо поступать. Была бы моя воля – я бы вообще никуда не поступала. В то время учеба за книгами и конспектами мало меня интересовала, я с трудом воспринимала теоретическую информацию. Я человек-практик, и мне была понятна профессия швеи, например, где надо все делать руками. Профессия артиста тоже для меня была прикладной. Мне было ясно, что и как делать – проживать, пропускать через себя характер, роль – и отдавать энергию зрителю.
Но мы начинаем размышлять дальше: в чем хороша Полина? Что Полине нравится делать больше всего? Мне нравилась история. Я умела, как в театре, проживать давние события, войны, революции – меня это доводило до мурашек. В последние годы учебы в школе я делала проекты и презентации об истории, находила свой взгляд на события. Следующий вопрос: какой город выбрать? Сразу в голове – Москва. Какой институт? МГУ, МГИМО, РГГУ. Как я могу туда попасть? Я не золотая медалистка, у меня не было углубленных знаний по каким-либо предметам.
Мы подаем документы в МГУ, институт стран Азии и Африки, отделение востоковедения. Было три конкурсных испытания, в том числе собеседование на английском языке. Мне казалось, что я знала английский очень посредственно – только последние полгода я сама дополнительно им занималась. Честно скажу, не знаю, как это произошло, но я прошла все этапы конкурса и попала в 79 счастливчиков, которые поступили. Я не могла в это поверить, думала, может, кто-то отказался от своего места. Это было похоже на настоящее чудо. Или на ошибку, недоразумение. Но тем не менее я была в МГУ на кафедре иудаики, где меня окружали история Израиля и древней Месопотамии, археология, иностранные языки, география и много всего. Меня переполняла гордость: из всего класса в 30 человек, где были и золотые медалисты, я была единственным человеком, который поступил в МГУ.
И вот в течение первого же месяца я понимаю, что мне там плохо. Просто не могу там находиться. В качестве третьего иностранного языка, после английского и иврита, я выбрала французский, который всегда мечтала выучить. Я попала в группу из семи человек, где все уже хорошо знали французский. Представь только на секунду мое замешательство – все разговаривают, читают, а я не понимаю, как правильно произнести звуки. Более того, в моего преподавателя по французскому вселился настоящий антисемит. Она читает мою фамилию – Кацман, – и начинаются шутки о том, что у нас все не как у людей, мы даже пишем справа налево. На ее уроках я постоянно натыкалась на подобное отношение.
Я была совсем не конфликтной девочкой. Я боялась конфликтов, потому что в них показываешь свои темные стороны, а я не хотела бередить это. Я могу проявлять агрессию только с очень близкими людьми, которые могут выдерживать и вбирать мои эмоции, помогать их пережить. Они и я знаем, чего ожидать друг от друга. С чужими людьми я никогда не шла на конфликт, потому что у меня был страх
