лед. Я смотрел на грелку с холодной водой долго, но добраться до нее не мог. Слюны у меня не было совсем, и я с трудом шевелил сухим языков по своим зубам. Это было для меня мучением, эта жажда, и я начал напрягать то одну, то другую мышцу ног, а потом рук. Они меня слушались, но они были привязаны. Я начал напрягать одну из рук, которая, как мне показалось, не так была сильно привязана.
Время тянулось медленно, я двигал кистью правой руки то вправо, то влево, то вверх, то вниз и постепенно бинт стал подаваться. Я долго мучился с бинтом, от этого устал, как собака и на половине своей работы уснул. Когда проснулся, в палате все было по прежнему – соседи спали, моя капельница была почти полная, и в ней капала какая-то прозрачная жидкость, которая стекала по тонкому резиновому шлангу в мою левую руку. На капельнице, которая стояла на металлической стойке, висели ножницы, или зажим.
Правая рука лежала рядом с моим неподвижным телом, я попробовал ею ослабить эластичный бинт, которым был привязан к кровати. Долго мучился, но, в конце концов, вытащил ее из бинта. Теперь можно было ею ослабить вторую, – левую кисть. Я долго мучился со следующим бинтом и не знаю, сколько прошло времени. Но мне удалось освободить и левую руку. Теперь можно было приподняться, чтобы добраться до связанных ног. Но сил на это у меня уже не осталось, и я провалился в сон.
Когда очнулся, то сразу принялся за ноги – освободил сначала одну, потом другую. Свесил их с кровати и стал двигаться к столику, на которой лежала грелка. Мне хотелось открыть ее и напиться из нее. Открыть мне ее не удалось, хотя я очень пытался – пробка не хотела отворачиваться. Наконец я снял со стойки капельницы зажим и стал ковырять резиновую пробку. От этой возни проснулся больной на соседней кровати и стал колотить по спинке своей кровати.
На шум прибежала медсестра и увидела меня с грелкой, с зажимом в руках. Сразу отобрала у меня этот инструмент, положила меня в кровать и снова привязала эластичным бинтом. Я был крайне недоволен этим, а еще был недоволен своим соседом – какого черта он поднял шум, когда до вожделенной воды было так близко. Мне оставалось только смотреть на грелку с водой, и мечтать, как я пью прохладную влагу. А соседа я сразу невзлюбил, и это было еще мягко сказано.
Я снова лежал на спине и мучился от жажды и неудобного лежания. Временами я засыпал, просыпался, и все повторялось снова: жажда, боли в спине. Времени совсем не замечал, как будто оно остановилось. Сейчас в палате почти все времени находилась медсестра, и надежды на то, чтобы снова освободиться от проклятых бинтов, у меня не осталось.
В один день ко мне подошла врач, уселась рядом на стул и стала разматывать на голове бинты. Их было очень много, и когда пошли засохшие от крови, началась пытка. Было очень больно, я крутил головой, чтобы помешать врачу, но все было напрасно. Она сняла все бинты и стала отдирать кожу от головы. Когда мне было больно от снятия
