начал Станислав Олегович. – Расскажите о себе.
При этом он взял со стола не менее классический, чем вся остальная обстановка, блокнот в кожаном переплете и приготовился делать пометки. Польщенный настолько глубоким интересом к своей персоне, я принялся рассказывать. Причем все подряд. Где родился, как жил, где работал. Собеседник старательно что-то писал в своем блокноте. Уложился я минут в тридцать. В течение всего моего монолога Станислав Олегович продолжал проявлять живейшей интерес к моей персоне, в некоторых местах даже вставлял восхищенные междометья.
После того как я закончил свою устную автобиографию, психолог довольно долго молчал и что-то писал в блокноте. Мне всегда было интересно, что психологи там пишут. Наверно, что-то типа «пациент такой-то, при первой встрече проведен стандартный опрос, автобиография тридцать минут, в процессе рассказа выявлены нестандартные реакции» и тому подобное. Еще мне было интересно, конспектировал ли он мой рассказ, если да, то не проще ли было воспользоваться диктофоном. С другой стороны, если бы я был психологом, для меня было бы главной проблемой в принципе запомнить всех своих пациентов. Ведь их, наверное, не меньше нескольких десятков, и у каждого свой сдвиг. Так что я бы записывал в блокнот сразу под именем пациента, что с ним стряслось и что я ему наобещал, чтобы при следующей встрече не попасть впросак. Чтобы скоротать время, я стал высчитывать в уме, сколько может быть пациентов у среднего психолога, с учетом сорокачасовой рабочей недели, длительности одного сеанса час, плюс обед. Получалось, что много и без блокнота никак не запомнить.
– Итак, – прервал мои мысли Станислав Олегович. – Теперь, если позволите, я задам вас несколько вопросов.
– Позволю, – согласился я.
– У вас бывают осознанные сновидения?
– Это когда во сне я понимаю, что сплю, но продолжаю видеть сон и даже управлять им? – уточнил я.
– Именно так, крайне точное определение, – обрадовался собеседник.
– Да, регулярно.
– И как вы к этому относитесь? Вас это пугает, радует, приводит в замешательство, вы делаете все, чтобы продлить это состояние или, напротив, прервать его как можно скорее?
– Это очень интересно, не могу сказать, что я его стараюсь продлить, но только потому, что не знаю, как это делать. В общем, я отношусь к таким сновидениям крайне положительно, – ответил я.
Честно говоря, раньше я думал, что такого рода сны бывают у всех. Теперь же, поскольку из вопроса психолога следовало обратное, у меня появился еще один пункт в перечне признаков собственной уникальности. Кто бы мог подумать, что после тридцати еще могут остаться неизученные факты, касающиеся особенностей собственной персоны.
– Прекрасно, – озвучил свое заключение Станислав Олегович и сделал какие-то пометки в блокноте.
– Насколько
